– Смир-но! – громко командует Неверовский, и новобранцы благоговейно замирают при виде легендарного командира.
– Ну что же братцы, в бой хотите? – улыбаясь и подбоченясь вопросил генерал Михаил Андреевич.
– Так точно, ваше высокооо…пре…ствоо! – отвечал дружный хор солдатских голосов.
– Хватит еще боев на ваш век! – загадочно, но громко, ответил Милорадович, и направил лошадку прямо к Неверовскому.
– Дмитрий Петрович,– тихо и спокойно сказал он. – Нету приказа выступать пока. Говорят, фланг сокрушили, вроде как, отходит Мюрат, но что-то уж больно медленно. Соблаговолите двинуть дивизию вперёд шагов на триста, но не ближе, а в бой пока не соваться.
И, приняв салютование Неверовского, поскакал вперёд. Первая линия по команде двинулась за ним, приминая ещё не пожухшую траву.
Дмитрий Петрович ехал задумчиво, события последних нескольких месяцев все крутились в голове и пока ещё болело, поднывая, пораненное при Бородино плечо. После сражения он пытался в штабе разузнать судьбу Кутайсова, но никто ничего не говорил, а только молчали, странно при этом переводя тему на другое, знакомые офицеры и генералы. Пока один из адъютантов Ермолова, молодой поручик Николай Муравьев, видимо находившийся в благостном задоре от только что прикрепленного на мундир, сияющего всему лучами ордена святой Анны, не вышел с ним приватный разговор и сообщил:
– Его сиятельство граф Кутайсов погиб при доблестной атаке нашей днём на занятую французами батарею в центре. Я лично поймал его коня после боя и отвёл к его высокопревосходительству. Там было все в крови, но тела сыскать не удалось. Сказывают, что его светлость главнокомандующий, узнав сие, был крайне зол, ибо артиллерия лишилась командира в самый важный момент баталии.
– Итак, – размышлял Неверовский, – Берестов погиб, Кутайсов погиб. Если и есть сей глас, то кто же теперь слышит его?
Граф тогда говорил, а он запомнил, что таковые люди особенно часто являют себя в годину тяжких испытаний, когда судьба отчизны висит на волоске. Но вот сейчас – оно же самое. Наполеон в Москве, а Мюрат перед ним опять, и неизвестно, сможем ли его одолеть. Правда, по диспозиции, на авангард французов должна навалиться вся русская армия, сил явно больше у нас. Но солдаты не обучены, много «стариков» пало при Бородино, взять его дивизию: опять почти все новобранцы, пороху не нюхали, все также, как это было тогда под Смоленском, а не прошло и трёх месяцев. Значит, чтоб вновь спасти армию и Россию, должен появиться кто-то из посланников. Или все напрасно?
Дивизия почти подошла к узкой, заболоченной речке, и, согласно указанию Милорадовича, остановилась. Неверовский подъехал к группе офицеров, окружавших командующего на небольшом пригорке, с которого открывался вид на поросшую кустами равнину позади водной глади. Стрельба на правом фланге, за лесом, прекратилась, были видны наступавшие русские колонны и сновавшие туда-сюда среди редких кустарников конные фигурки казаков. Французы отходили по всему фронту, за рекой уже даже не было батальонных каре. Впереди, у самого берега, на пыльной дороге из Тарутино, стояла деревенька в несколько домов, один из них горел, другой был сильно разрушен ядрами. Позади неё каким-то чудом уцелел деревянный мостик, открывая прямую дорогу к столице. Командующий указывал на этот мост и объяснял офицерам порядок прохождения полков и их развертывания в боевой порядок прямо за речкой на случай атаки. Но тут один из адъютантов указал Милорадовичу на вестового, скакавшего к ним с правого фланга. Молодой гусарский подпоручик быстро подъехал, отсалютовал и соскочил с коня для доклада.
– Ваше высокопревосходительство, я от его превосходительства Орлова-Денисова, докладываю, левый фланг неприятеля сокрушён, мы взяли сорок пушек, полторы тысячи пленных, десять знамён. Мюрат бежит, казаки его преследуют, уже не ближе двух вёрст отсюда!
И, подойдя ближе, сокрушенно и слегка упавшим голосом, добавил:
– Его высокопревосходительство Карл Федорович Баговут поражен в атаке неприятельским ядром. Наповал....
Милорадович, сняв шляпу, медленно перекрестился, что-то прошептав про себя. А затем, с полными грусти глазами, но с прежней веселостью в голосе, сказал, обращаясь к офицерам:
– Что же, голубчики мои, не выпало нам подраться сегодня! Мюрата, похоже, и без нас разбили!
А затем, указав Неверовскому на избушки впереди, добавил: