Он не видел и не знал только одного – чем все это закончилось? Сознанием, позывом своей души, всем опытом своей скитальческой жизни он понимал, что это не может продлиться вечно, что человечество, которое он только что неизвестно по чьему наитию увидел, которое много веков будет разрушать само себя, в конечном итоге обречено на неизбежную гибель, полное и безусловное уничтожение. Но именно этот момент как будто расплывался, закрытый белесым туманом, как будто говоря ему, что неопределенность это ещё не конец, что из точки, где он находится сейчас, туда ведёт бесчисленное множество путей, что он, как и многие другие, подобные ему, ещё смогут все изменить.
Плотник тяжело вздохнул, оставил свой топор, и, не слыша удивленных окриков товарища, медленно пошёл вслед за отарой в сторону грязно-серой, окружённой по берегам склонившимися ивами речки. Там, прямо в воде, стоял, опершись на деревянный треснутый посох, длинноволосый и бородатый мужчина дикого вида, одетый в грязную и мокрую накидку из верблюжьей шерсти. Перед ним, погрузившись в воду почти до пояса, склонилось несколько мужчин и две женщины, он им отрывисто и даже торжественно что-то им объяснял, время от времени прикладывая руку прямо к их волосам и опуская таким образом в волны по самый подбородок. При этом человек как-то смешно поднимал глаза в небо и потрясал своим посохом, навершие которого было украшено большим полупрозрачным камнем кораллово-красного цвета, сохраняя при этом отрешенное выражение волосатого лица. Но когда плотник приблизился, неизвестный проповедник вдруг неожиданно выпрямился, опустил в воду свою суковатую палку, и, опершись на неё, словно впечатал во вновь пришедшего взгляд, полный одновременно удивления, поклонения и…, покорности.
Иешуа уверенным шагом ступил в илистую воду, светло-коричневую от намытого с берегов песка. Она показалась ему удивительно холодной, видно у самого берега, разрывая древнее русло, били ключи, даруя прохладу даже самому жаркому дню. Подойдя к группе людей он, присев, склонился перед проповедником, вода скрыла его почти по грудь, концы длинных волос чуть намокли.
– Ты следуешь за мной, но будешь далеко впереди меня! – тяжелым, отрывистым басом сказал ему этот человек. – Моё время прошло, приходит твоё. Я долго искал тебя, но я знал, что мой путь не будет напрасен. Что ты теперь хочешь? Тебе же ведомо все, что ведомо мне, и гораздо больше!
– Нам обоим сейчас надлежит исполнить свою правду! Посему делай, что должен, ибо наше грядущее есть не прямая дорога по земле, а тернистый путь в небеса! – ответил Иешуа, и протянул руку к проповеднику, ожидая свершения его обряда.
Красный камень, венчавший посох, ярко сверкнул в падавших с неба лучах.