— Человек никогда не знает, что лучше. С вас за бензин доллар шестьдесят. Масло в порядке?
— Думаю, да.
— Спасибо, миссис. До свидания.
Она снова села за руль, а мы с греком продолжали петь и буянить. Это был первый акт разыгранной нами с Корой пьесы. Я должен был быть пьян, что избавляло от подозрений в способности совершить обдуманное преступление. На этот раз убийство должно было быть таким простым, чтобы даже не походить на убийство. Обыкновенное дорожное происшествие с пьяницами, с бутылками спиртного в машине — словом, со всем, что требуется. Само собой, что, когда я приналег на бутылку, грек тут же присоединился, так что я скоро довел его до нужной кондиции. Мы остановились заправиться, чтобы был свидетель, как она расстроена и устала, потому что все время была за рулем и не могла выпить.
Перед этим нам чертовски повезло. Перед самым закрытием таверны, около девяти, у нас остановился поужинать какой-то парень и как раз стоял на дороге и смотрел на нас, когда мы выезжали. Он видел всю эту комедию: видел, как я дважды пытался тронуться и у меня дважды глох мотор; слышал, как мы ругаемся с Корой, что я слишком пьян, чтобы сидеть за рулем; видел, как она вышла и заявила, что никуда не поедет; видел, как пытаемся тронуться мы с греком; видел, как она заставила нас поменяться местами, чтобы я сидел сзади, а грек впереди, а потом села за руль и поехала сама. Звали его Джеф Паркер, он разводил кроликов в Энчино. Кора получила от него визитку, когда заметила, что стоит попробовать, как пойдут блюда из кролика. Так что мы знали, где его искать, если вдруг понадобится.
Мы с греком пели «Матушку Мари», и «Смейся, смейся», и «У старой мельницы» и не заметили, как оказались у поворота на Малибу-Бич и свернули. Хотя правильно было ехать прямо. К побережью ведут две дороги. По одной, в десяти милях от моря, теперь ехали мы. Вторая, шедшая вдоль берега, осталась слева от нас. В Венчуре они сливаются и ведут вдоль моря в Санта-Барбару, Сан-Франциско и еще дальше. Кора никогда не видела Малибу-Бич, где живут кинозвезды, и хотела ехать к океану по этой дороге, чтобы потом проехать еще несколько миль и увидеть это чудо, и уже после развернуться и ехать прямо в Санта-Барбару.
В действительности, дело заключалось в том, что эта дорога была, пожалуй, худшим горным участком во всей округе, и авария на ней никого бы не удивила, даже полицейских. Там темно и почти никто не ездит, нигде нет домов и ничего такого, так что для того, что мы собирались сделать, это место подходило как нельзя лучше.
Грек вообще ничего не заметил. Мы миновали небольшой летний кемпинг среди холмов, который назывался Малибу-Лейк, где на площадке шли танцы, а на озере кружили парочки в каноэ. Я им что-то закричал. Грек присоединился:
— Задай ей жару и за меня!
Все это мелочи, но зато мы получили лишнюю отметину на нашей трассе, если бы кто вздумал копнуть поглубже.
Мы начали подниматься на первую гряду гор. Три мили подъема. Я сказал ей, как надо ехать: в основном — на второй передаче. Отчасти потому, что там каждые двадцать метров — крутой поворот, при прохождении которого машина потеряла бы скорость и все равно пришлось бы переходить на вторую, чтобы не заглох мотор; а отчасти — чтобы мотор был перегрет. Все должно соответствовать. Нам предстояла уйма объяснений.
Когда грек выглянул наружу и увидел, какая там темнота, хоть глаз выколи, а вокруг эти ужасные горы без единого огонька, дома или бензоколонки, он вдруг ожил и начал спорить:
— Подожди, подожди, разворачивайся. Господи, ты едешь не туда!
— Неправда. Я знаю, где мы. Так мы выедем на Малибу-Бич. Ты что, не помнишь? Я тебе говорила, что хочу туда заглянуть.
— Поезжай потихоньку.
— Я еду потихоньку.
— Совсем потихоньку. А то мы все разобьемся.
Мы взобрались на гору и начали спускаться. Она заглушила мотор. Когда вентилятор выключен, мотор за несколько минут быстро нагревается. Внизу, под горой, она снова завела мотор. Я взглянул на приборы. Вода нагрелась почти до ста градусов. Мы начали взбираться на следующую гору, и температура пошла вверх.
— Вот оно, вот оно.
Это был наш сигнал. Одна из тех глупостей, которые человек лепит когда угодно, и никто на них внимания не обращает. Она съехала на обочину. Обрыв под нами был так глубок, что не видно дна. Наверно, метров сто пятьдесят.
— Лучше дадим ему остыть.
— Да уж, нечего сказать. Фрэнк, ты посмотри, что делается. Посмотри, где стрелка.
— Сколько там?
— Больше ста двадцати. Сейчас мотор заклинит.
— Ну да.
Я достал разводной ключ. Он лежал у меня под ногами. Но тут наверху, на горе, я увидел огни какой-то машины. Нужно подождать. Нужно немного подождать, пока машина не пройдет.