— Быть может, произошла ошибка? — поднял на него взгляд Сергей.
— Если бы… — вдохнул главбух. — Вот… дальше… Извольте видеть — он вручил Линькову другой лист. — 16 мая со счета исчез целый миллион! И через полторы недели, будьте любезны, все 28 миллионов на месте.
Сергей переводил глаза с одной распечатки на другую, на помеченные желтым цветом строки, думая обнаружить вкравшуюся неточность, но ошибки не было, и цифры говорили сами за себя.
— Почему вы только сейчас ставите меня в известность? — спросил он главного бухгалтера, в чьей обязанности было немедленно докладывать ему при обнаружении малейшей утечки со счетов.
— Да потому, что деньги всегда возвращались на место. Я проверял. И еще потому, что доступ к банковским счетам в компании имеют всего три человека — ваш покорный слуга, вы — как президент и ваш вице-, всеми уважаемый Григорий Родионович. Себя я, с вашего позволения, исключу. Не имею желания на старости лет пускаться в какие-то финансовые аферы. Сужу по вашей реакции — вы тоже до моего визита были в неведении о движении денег. Тогда остается один человек…
— Федоров? — переспросил Сергей, переваривая информацию.
— Вам виднее, — вздохнул Юрий Петрович, снимаясь со стула. — Не мое это дело, вмешиваться в ваши дела. Но я так считаю, что вы должны быть в курсе происходящего.
С его уходом Сергей погрузился в изучение бумаг, пересмотрел их еще несколько раз и в сердцах отодвинул папку от себя. Следующий звонок он делал в банк. Ему ответила секретарь управляющего, сказав:
— Отар Георгиевич занят, у него совещание.
— Это Линьков говорит! — сорвался на нее Сергей. — Соедините немедленно!
С управляющим московского филиала Глобал-банка Отаром Георгиевичем Шенгелия его связали спустя минуту. Иначе и быть не могло, холдинг Линькова был одним из крупнейших вкладчиков банка и его стратегическим партнером.
— Слушаю тебя, дорогой! — с заметным грузинским акцентом приветствовал Сергея банкир, которых связывали не только деловые, но и дружеские узы. — Что у тебя стряслось?
— Не совсем приятная ситуация, Отар, которую я хочу прояснить. Скажи мне, может кто из клиентов без твоего ведома снять со счетов солидную сумму или провести иные перечисления?
— Это исключено, дорогой! — уверил его Шенгелия. — Может быть где-то, но не в моем банке!
— А мой бухгалтер уверяет, что с нашего счета дважды неизвестно куда уходили деньги. Правда, сразу оговорюсь, потом туда же и возвращались. Как такое могло произойти, Отар?
— У меня перед тобой нет никаких тайн, Сережа, хотя я удивлен, что тебя не поставили в известность. Деньги снимал Григорий, но у него есть доступ к счету. Поэтому с нашей стороны никаких нарушений…
— Я тебя ни в чем и не обвиняю, — сбавил тон Линьков. — Григорий совладелец фирмы и имеет равные со мной права… Но ты не заметил ничего подозрительного? Он не говорил, для каких нужд ему сдались такие бабки?
— Мы не задаем клиентам лишних вопросов. В нашем банке вся информация строго конфедициальна, на том и держимся. Но как другу скажу: знаешь, что мне показалось странным? Зачем он забирал деньги наличкой? Большие деньги в наше время, сам знаешь, одни проблемы. Да и риск… Почему не отправить перечислением?..
— Ладно, Отар, извини, — сказал Сергей и оборвал связь.
"Ах, Гришка, черт побери! — думал он. — Неужели занялся за моей спиной какими-то левыми делишками? Сукин сын!"
Сергей утопил пальцем кнопку вызова на селекторе. Замигала красная лампочка, давая знать, что в кабинете вице-президента прибор включили. В динамике послышались и сразу же стихли чьи-то сдавленные смешки.
— Григорий, зайди ко мне! — попросил он.
Григорий Федоров, высокий, холеный, с влажными, зачесанными назад темными волосами, в костюме с иголочки, стоящем не меньше тысячи долларов, без стука ввалился к Линькову, захлопнул дверь и развалился, заложив ногу на ногу, на стуле, где еще недавно сидел главный бухгалтер, Карие глаза его без тени смущения уставились на Сергея.
— Я сам собирался к тебе. Есть классные новости, — он достал сигарету и, не спрашивая разрешения у Линькова, закурил. — Мои ребята дожали Спиридонова. Ну, помнишь, того жлоба из "Инвестлимитед", у которого еще десять процентов акций никеля. Ни в какую не хотел продавать. "Отдам, — говорит, — лучше трудовому коллективу, чем вам", словами обидными бросался. Пришлось прибегнуть к нетрадиционным способам. У Спиридонова вдруг машина сгорела. Так, ни с чего! — Григорий хохотнул и стукнул ухоженным ногтем по гильзе сигареты, стряхивая пепел прямо на пол. — Менты, конечно, дело возбудили. Поджог, мол. Но, сдается мне, скоро прикроют: искать некого, следов никаких. А Спиридонов сговорчивее стал, особенно после того, как ему прозрачно намекнули, что у него еще дача и квартира остались. Вчера вечером мне позвонил, голосок с перепугу дрожит: "Забира-айте, говорит, все! Только семью не троньте". — Федоров язвительно рассмеялся. — Ну мы же тоже не бандиты, имеем понятия. О цене сговорились, сделку можно оформлять хоть сегодня.