— Дурак! Я испугалась!
— Всё, судьба моя! Враг героически повержен! Пошли, я вас с котейкой знакомить буду!
C утра томилось. Чуялось что-то, скорее хорошее, чем плохое. Последний раз с полгода назад, перед тем как удачно пачку сосисок из сумки увела и в три захода умяла под кроватью. «Что ты не ешь, оторва моя, уж не приболела?» И ведь повёз к недоброму дядьке, пахнущему гадостью всякой… А потом, вернувшись домой, начёсывал, вопрошая: «Ну что с тобой, котя моя? Да ты кошка-роскошка, самая лучшая в мире и космосе!» Пришлось, чтоб унялся, демонстративно обожраться, хрустя и разбрасывая вокруг миски корм. Вот такое же предвкушение праздника витало… Вдруг шум на улице, рёв, грохот — и затишье! А потом железо внизу громыхнуло — и знакомый гулкий в подъезде кашель!!! Шлёндра! Где ж тебя носило??? Здесь такое творится!
Дверь моего подъезда была не просто открыта, а ещё и заботливо подпёрта куском пеноблока, специально для этой цели лежащим обычно у стены в тамбуре. Видимо, кто-то вдумчиво эвакуировался, увозя «всё, что нажито непосильным трудом». Из мрачного полумрака подъезда попахивало тухлятиной и чуть-чуть почему-то польскими доисторическими духами «Может быть», в девичестве — французскими «Мажи Нуар».
— Ну что, надеваем фонарики, включаем свет — и вперёд?
Напялив на шлем налобный фонарь на резинке и включив его, я первым вошёл в сумерки родного дома. Бывшего дома.
Остановившись перед лестницей, смакуя скорую встречу с чудом моим пушистым, я обернулся к Юле с Тотти.
— Фокус хотите?
— Какой ещё фокус? Не время!
Юля нервничала.
— Для этого — время всегда есть!
И я громко прокашлялся. Тут же сверху донёсся мяв, слышимый через входную дверь квартиры и два этажа. Одновременно и радостный и тоскливо-жалостливый.
— Гос-споди, что это?
— Это? Встречный гимн и почётный караул! Жива красотка и, судя по тембру, здорова. Только нервничает — слышите, переливы даёт? Пошли потихоньку, только двери надо проверять, а то выскочит кто! И это, пистолетами вооружитесь от греха — а ну как рикошеты!
Чуть ли не на цыпочках поднялись на два этажа, проверяя двери. Хоть и не было особого смысла из-за предыдущей артподготовки, но всё же как-то не хотелось шуметь. Однако пришлось — на моей площадке толпилась вредная тётка с четвёртого этажа, почтившая нас своим появлением года за три до апокалиптеца и выносящая мозг всем подряд по любому поводу. Её так и звали — «сука с четвёртого», и не только в нашем доме! А как один человек может «толпится», спросите? Да легко! Я её не взвешивал, но по сравнению с ней выглядел хоть и не дистрофиком, но явным недокормышем. Плюс бюст размером «почти пятнадцать»… Как раз тот случай, когда два зайца убивались — и поголовье мертвяков уменьшилось, и мечту многих — вышибить ей мозги — в жизнь воплотил! Правда, на площадке напачкал, но, как говорится, знал бы, где уронил — полиэтиленчика подстелил. А вот котэ от грохота завязала с песнопениями.
— Юль, Тотти! В гости не приглашаю, но дверь не закрываю. Побудьте здесь, мне минут пять-семь надо, ладно? Если что — меня известите и бегите, окна у меня на стороне подъезда, эвакуируюсь через окно, если что!
Я передал Юле дробовик и патронташ и, порывшись в кармане, достал ключи. Всё, программа-минимум (в моём понятии) выполнена. Я в Москве, котэ со мной. Дело за малым — выполнить программу-максимум.
«Замок тепло руки узнав, откроется мягко, без щелчка…» Щелчков действительно не было — было эдакое сытое чавканье-чмоканье. Выбирал-выбирал я в своё время дверной замок, потом плюнул и приспособил от квартирного сейфа выпуска начала прошлого века. Вошёл, притворил дверь. Где моё чудо? Вот оно!!!
Таких сцен коша мне ещё не закатывала! Явно в оговорённый срок не уложусь! Уже, согнувшись, наглаживаю, голосом ласково-медовым извиняюсь, хвалю её, а она вцепилась передними лапами в штанину и воет как по покойнику, аж собачье что-то проскальзывает! И что гадина я, и бросил её, а тут такое творилось и творится…
Дверь приоткрылась, в щели показалась Юлина голова.
— Петь, всё в порядке? Она тебя не съела?
Коша от неожиданности заткнулась, правда, штанину не выпустила. Ну хоть что-то!
— Всё нормуль, я скоро! Коть, это Юля! Давай быстренько в лоток — и в сумку! Мы уезжаем. И давай без фокусов!
— Мруяу?
— Нет, не на дачу. Потом расскажу.
Кошка отпустила штанину и уплинтухала в ванную. А я пошёл собирать своё «приданое». Хоть и «собираться нищему — только подпоясаться», но по «виртуальному» списку, сложившемуся за время пути, пробежаться надо было.
В «пять-семь минут» я, естественно не уложился, но за двадцать — успел. С балкона спустил привязанные к стропе две клетчатых «мечты мародёра» — одну с компом, монитором, внешним диском и прочими околокомпьютерными примочками, вторую — с заново заряженной «автокормилкой» кошачьей, фотоальбомом и памятными хозяйственными мелочами типа любимой чугунной сковородки. Думал и кошку спустить, но побоялся, что она шутки не оценит. Мстительная она — в хорошем смысле. Ссать в тапки не будет, но вот две-три бессонные ночи устроит в лёгкую, каждые пять минут пробегая по спящему и, соответственно, неготовому к скачкам мне. Так что вынес её в сумке, закрыл за собой дверь… Зачем — убей бог, не знаю.
— Всё, можно отбывать!
Без приключений спустились, мы с Тотти привязали мои пожитки к БТРу — по одной на борт, ближе к корме, и заняли свои «штатные» места в «Фахде» и подключили ТПУ.
— Саш! Куда к вам ехать-то?
— Коньково. Улица Академика Капицы, 18. Знаешь где?
— Дом — покажешь! По кольцу или через Балаклавку?
— Ты шОфер, ты и решай.
— Тоть! Скажи Михалычу — пусть сдаёт назад. Уезжаем.
Одно приятство по Москве ездить! Понимаю вот, что и удовольствие сомнительное, и всё такое — всё равно! Движения нет, «продавцов полосатых палок» — тоже… Да и БТР в роли бульдозера себя прекрасно показал, когда «тропил дорогу» в невесть с чего образовавшейся пробке у конно-спортивного комплекса «Битца» на Балаклавке — он был пропущен вперёд по соображениям «восемь колёс лучше, чем четыре». Так что до Саши-Алёниного дома доехали, считай, «с ветерком». Котэ в сумке у Юли на коленях вела себя образцова — жалоб на жизнь я не слышал. Или в танкошлеме дело было?
На улице Капицы был капец. Обломились — кто-то побаловался со спичками, и давно. Запах «свежего» пожара успел выветриться или его дождями смыло. Середине дома досталось больше всего. Плакали вещички…
— Саш! Блин! Что делать будем?
— Ничего. Давайте в гараж заедем, мы его как сезонный склад используем… Он напротив «пожарки», мы её проезжали.
— Ага. Тотти, звони Михалычу.
Хорошо, что парковали своё имущество сёстры не в «основном» здании, а в одном из многих пристроенных к нему гаражиках. И так «и наелись, и наплясались» до дрожи в конечностях — не у всех членов гаражного кооператива процесс выезда сложился удачно. И пострелять пришлось, и потрудиться, растаскивая столкнувшиеся машины, тоже. Вот, наконец, и наша цель — гаражик под номером сорок три.
Девушки в очередной раз открылись с неожиданной стороны… Чья инициатива в покупке ЭТОГО двумя сёстрами взяла верх? Легенда! Раритет! Ветеран! Увидев в проёме ворот «гелендвячью» морду, прямо скажем, нестандартного светло-зелёного цвета, я не особо и удивился. Но вот когда ЭТО покинуло гараж… Нечастый гость в «наших палестинах», двухдверный «Штейр-Пух», ветеран австрийской армии. Это сколько же лет ему? А Саша уже колдовала у дверей соседнего гаража, пока сестра с Сёмой под присмотром Тотти таскала и укладывала в багажник и на заднее сиденье какие-то мешки и коробки. «Какая хорошая песенка!» — вертелось в голове, пока я вылезал из-за руля «Фахда» — «Надо подойти поближе!».
Пока вылезал, Саша справилась с замком и распахнула ворота. И почему меня уже ничего не удивляет? Того же цвета аккуратненький такой тентованный прицеп на тонну грузоподъёмности приблизительно…