Остановила моё паническое отступление Саша.
— Тормози!
— Ну затормозил! А зачем? Едем же, как договорились, знакомиться с техникой!
— Наблюдаем!
Блин! Она, похоже, взаправдашний капитан…
Саша тем временем, открыв расположенный над задними сидениями прозрачный люк, высунулась из него и в найденную в комнате охраны «биноклю» обозревала южные окраины Эль-Кусейра. Насмотрелась минут за пять, заняла своё место на заднем сидение и скомандовала:
— Поехали!
— Каков результат?
— На машине точно не проедем. Завязнем. А вот броневик…
— Что — броневик?
— Если он снаряжён и исправен, то, постреляв и проредив толпу, можем проехать. Но — если не всё население вышло на улицу, запрудив шоссе из конца в конец… Тогда будем думать.
Приготовления к триумфальному повторному визиту в негостеприимный город продлились до полудня следующего дня. Сперва обошли территорию, потом откупоривали БТР. Потом рёхнулись, что дверь «не подпёрта брёвнышком», и восстанавливали ворота. Потом заправляли местный генератор, желая электричества и связанных с ним благ. Уже в сгущающихся сумерках, пока Саша с Тамиром колдовали внутри «Фахда»[8], разбираясь с его кишочками и сверяясь с найденной в одной из «захоронок» замасленной инструкцией по эксплуатации, напечатанной арабской вязью — хвала авторам, с понятными иллюстрациями, меня пробило на «оживить» один из грузовиков.
По закону подлости, завёлся тот, который оказался без одного из шести колёс. Но зато с кунгом, а не тентованный! По тому же закону, «залп из башенных орудий» прозвучал в момент наживления гаек на свежеустановленное колесо. Ключ сорвался, гайка улетела, колесо отвалилось и прилегло метрах в двух от места штатного крепления. Далее — недолгое прихрамывание на отбитую сорвавшимся ключом ногу до броневичка и бессвязное матерение на артиллеристов. Бессвязное из-за здорово кровящего ободранного пальца во рту.
Пока довольная возросшей огневой мощью Саша бдительно озирала окрестности, я с пришедшим на помощь Тамиром споро прикрутил колесо и совершил проверочный автопробег вокруг лагеря по как специально накатанной с внешней стороны ограды дороге.
— Петь! А зачем грузовик?
— Тотти, на всех патронов ведь не хватит!
— И?
— «Мицубиську», как таран, использовать нельзя, так? Поэтому её жёстко пристёгиваем к грузовику и протаскиваем через город. Сцепка есть. Как — я уже напрягаю мозг. А дальше будет видно.
Пока мы с Тотти совершали «автопробег», дамы проявили чудеса хозяйственности, сварганив ужин и приготовив «спальные места» не только себе, но и нам. Себе — в броневике, нам — в каптёрке. Поели, поболтали ни о чём, старательно избегая тем, связанных с реалиями сегодняшнего дня и с родственниками. Выпили понемногу и разошлись по «койкам». Даже купаться на близкое море не пошли. Завтра будет тяжёлый день.
Хотя кому я вру-то, думал я, лёжа без сна с закрытыми глазами. Ай-ай, завтра поднапряжёмся, а послезавтра начнётся сплошной релакс с оттягом, нега на свежих простынях, бухло, хавчик и согласные на всё тёлки… Тронулись в путь, называется — сорока километров в сторону дома за день не одолели… Прям «Мчались танки, ветер подымая!»[9], ага. Такими темпами аккурат к Новому году доберёмся, и не факт, что к следующему! Еды дней на пять максимум, топлива — на полтыщи километров, впереди либо пески Синая с кучей недружелюбного народа, либо неясная перспектива найти водный транспорт, и тогда — солёная вода в гомерических количествах, мели-отмели, рифы и прочее. Ситуасьон, блин, как в анекдоте: «Пасаны, я с тёлкой познакомился! 90-60-90! — Ух ты! Везунчик! — Ага! И это — только голова!!!» Не-е-е, никуда завтра не тронемся, пока не обыщем по новой этот кемпинг военный!
И это была «последняя мысль в пацакской башке» на сегодня.
Гос-споди! Как же на даче хорошо! Даже, перебрав за ночными игрищами в преф и домино! Хе, это во сколько же расползлись-то? И неплохо откушали за игрой, раз до кровати не дополз, а увалился на крытой веранде, не раздеваясь… Котэ потихоньку бродит по поликарбонатной крыше, скребёт чем-то… Блин, гадить там умащивается, что ли? А скребущие звуки почему-то в скрежет переходят! Стоп! Какая дача, какая кошка??? Судорожно бегаю глазами по полутёмному помещению, нашаривая руками автомат. Лежащий рядом Тамир занимается тем же — лупает глазами и свой автомат нащупывает. Время, судя по прохладе и нежно-голубому свету, льющемуся из маленьких окошек, — часов пять утра. Страшно до беспамятства!
Дальше «история помчалась вскачь, стуча копытами по черепам дураков»[10]. Не в смысле, что Первая Конная пронеслась во главе с Будённым и не голая леди Годива на лошади проскакала. И даже не кудрявый Есенин на розовом коне «весенней гулкой ранью». Сверху грохнуло, света прибавилось. На улице раздалось «бах-бах-бах», на крыше — нечто среднее между «шлёп», «плюх» и «хлюп», но дважды. И всё это — громко так, отчётливо, не оставляя простора для работы мысли. По крайней мере, с баханьем — не далее как вчера познакомился, блин. А вот что хлюпало — сейчас узнаем.
«В побудке с помощью пушки что-то есть — бодр, свеж, сна ни в одном глазу и нет мыслей, что сперва — зубы чистить или мыться!» — думал я, пытаясь делать три дела одновременно: выбраться наружу, передёрнуть затвор автомата и ощупать себя на предмет лишнего в штанах. Штаны сухие, затвор передёрнут, я на улице. Тамир рядом. Люк на башне женской спальни откинулся, Саша — женская логика! — жестами показала, что она объедет наше лежбище справа, а мы должны обойти его слева. Пока я тупил, обдумывая уместность «языка жестов» после артподготовки, Тамир дёрнул меня за рукав и зарысил за угол. И тут же начал стрелять.
Выпрыгнув из-за его спины, я рассмотрел, куда он палит. И присоединился, правда, не заполошно, а отсекая по два-три выстрела. Больше всего «ЭТО», ползущее метрах в пятнадцати от нас, напоминало гусеницу с головой посреди тела — мокро-слизистого, мускулистого. В голову и палили, по крайней мере, я.
Появление броневика совпало с прекращением двигательной активности «червячка». Подошли, перезарядив оружие, поближе. Мерзость. Ни фига не червячок — злобно-ужасная пародия на человека. А полз он из-за Саши — она из пушки отстрелила ему левую ногу и левую же руку с частью плеча. Вот и пытался он — или она — уползти подальше от негостеприимных хозяев. А те ему не дали.
— Саша, а с чего вдруг ты спозаранку в башне делала?
— Считай, что не спалось. Не нравится объяснение?
— Да я так… Спасибо, кстати! Большое!
— Да-да! И от меня!!! — это Тотти «отмер», кавалер галантный…
— Всё прозаичнее. Вышла пописать, обратно залезла, а эта пакость на вашем домике сидит… Пока в башню, на Алёну наступив, пробралась, пока оттуда глянула — она уже к «вскрышным работам» приступила. Хорошо, после вчерашней «проверки» всё оставила, как есть. Так что дала бронебойными — её и смыло с крыши. И сразу вы вылезли.
Постояли минут пять, потрепались «ниачём» облегчённо. Не знаю, у кого как, а у меня ощущение — как перебегал дорогу, уже на тротуаре — а за спиной проносится «длинномер», не тормозя, только острее, что ли. «Смерть пришла и ушла, никого не забрав…» А потом появилась недовольная Алёна.
Оставив сестриц выяснять, стоило ли наступать на единоутробную спящую сестру и «добуживать» залпом «из башенных орудий», мы с Тамиром не торопясь прошлись по огороженной территории в поисках пропущенного накануне. Толкового ничего не нашли и в итоге вышли на обрывистый берег моря. Как по заказу — именно в тот момент, когда восходящее солнце, задержавшееся на линии горизонта, как бы отрывается и прыжком эдаким воспаряет над ней. Полярный лис — полярным лисом, а всё равно красиво и захватывающе. Как впервые «вживую» увидел, не перестаю кайф от этой картины получать. Минут пять тупо пялился, глядя на наливающийся неторопливо слепящей желтизной красно-оранжевый шар.
8
«Фахд» — бронетранспортёр, спроектированный западногерманской фирмой «Тиссен-Хершель» по заказу министерства обороны Египта.
10
«И карета истории помчалась вскачь, стуча золочёными копытами по черепам дураков» — А.Толстой, «Гиперболоид инженера Гарина»