— Откуда эта девочка?
— Понравилась? Я пока не готов делиться.
— Она не похожа на шлюх, которых ты называешь натурщицами.
— Только не нужно читать мне нотации. Она — взрослая и сама решает, где ей быть. И с кем.
— Так откуда?
— Давид, лучше выпей. Зачем тебе лишняя головная боль?
— У нее вид ребенка из приличной семьи. Я хочу знать, как она здесь оказалась.
— Прибилась.
— Она — не овца и не корова, чтобы прибиваться. Феодор, ты же знаешь, я не веду дела с сомнительными личностями. Если ты не скажешь мне, откуда взялась эта Кристина, я расторгну контракт, и ты начнешь продавать свою мазню сам.
Сеня мысленно согласилась, что пожилой мужчина прав. Художества Феодора ей тоже не нравились. Она, конечно, в этом — не эксперт, однако даже на ее неискушенный взгляд агент по продаже должен знать об искусстве много, если не все. Что ее действительно беспокоило, так это настойчивые расспросы Давида.
Чего он добивается и чем ей это грозит?
От раздумий девушку отвлек пьяный возглас Феодора.
— Минуточку! А убытки? Тебе придется за это заплатить. Оно тебе надо? Или слишком богат? Может ты у нас подпольный миллионер? Зачем тогда возишься с подобными мне неудачниками?
— Я привык выполнять обещания. Если ты помнишь, хозяин этой хибары, уезжая за границу, попросил меня помочь тебе. Вот я и пытаюсь по мере сил. Откуда девочка?
Упрямец не отступал, и Сеню пробрал озноб. Она не знала, что в этом случае лучше: молчание Феодора или его рассказ об их необычной встрече. Давид казался более приличным человеком, чем Слимак, но она могла ошибаться — как тогда, с Аллой.
Озноб усилился. Сеня прижалась спиной к домику, прикрывая спину.
— Она не хочет говорить. И мне это не интересно. Я ее пишу, она здесь живет.
— А это чья работа? — Насторожившись, Сеня пыталась вспомнить, что могло привлечь внимание Давида. — Решил поэкспериментировать со стеклом?
Они обнаружили ее банки из-под кабачковой икры!
Однажды, во время долгого отсутствия Феодора, заскучав, Сеня попробовала украсить нарисованными цветами импровизированную вазу. Это занятие ей понравилось. Девушка не раз поглядывала в сторону бутылок из-под пива, но не решилась взять. Слимак сдавал их в пункт приема стеклотары, чтобы купить очередную порцию выпивки или закуски. Сеня испугалась, что художнику может не понравиться ее самоуправство. Как она могла забыть и не спрятать их на нижней полке буфета?
— У нее — талант.
— Мазня. Это у меня — талант. А она здесь убирается.
— И ты с ней спишь. Девочка — совершеннолетняя?
— Конечно, — ответил Феодор, но даже Сеня уловила в его голосе неуверенность. — Это наше личное дело.
— Она знает, что ты женат?
Прижав ладонь ко рту, Сеня едва не расплакалась.
Она делит постель с женатым мужчиной. И не важно, что он ей об этом не сообщил. Теперь ее совесть не может быть спокойной. Сколько еще ударов судьбы ей придется пережить? И удастся ли это сделать?
— Зачем? — Кажется, Феодор вовсе не смущен темой разговора. — Мы с Эльвирой исповедуем свободную любовь. Какая любовь без свободы?
— И поэтому она одна живет в трехкомнатной квартире, а ты ночуешь на даче?
— Давид, моя личная жизнь — не твоя забота, в отличие от моих полотен.
— Ты прав. Но мои принципы не позволяют мне работать с подобными тебе типами. Или ты отправляешь девочку домой, или это сделаю я. Даю тебе неделю на раздумья.
— Ты бы лучше продал мою картину!
Дверь скрипнула, и Сеня вскочила на ноги. В другой ситуации девушку бы смутило, что ее застали за подслушиванием, но это был не тот случай. Она бросилась вслед за прихрамывающим Давидом.
— Постойте! — Мужчина обернулся и подождал, пока она подойдет. Карие глаза смотрели на нее с грустью, без тени осуждения. Это придало девушке смелости. — У меня к вам просьба. Только одна!
— Внимательно слушаю.
— Я хотела попросить вас…
Она не знала, как лучше облечь в слова то, что она хотела донести до пожилого человека. Сеня кусала губы, подыскивая нужные формулировки.
— Не бойся, девочка. Говори.
Она решилась.
— Оставьте меня здесь.
Он нахмурился.
— Ты уверена?
Сеня закивала головой, пытаясь и саму себя убедить в том, что поступает правильно.
— У меня нет родных. И мне здесь хорошо. Правда-правда!
Давид оглядел ее с ног до головы и покачал седой головой.
— Кристина, доверься мне. Расскажи все, и я попытаюсь тебе помочь.
Довериться? Как соблазнительно это прозвучало. И как ей хотелось поделиться своими проблемами. Вот только может ли она себе это позволить? Худо-бедно, но здесь ее не ищут. Во всяком случае, пока.
Сеня сглотнула и отрицательно покачала головой.
— Спасибо, но нет. Я останусь здесь.
Мужчина коснулся рукой ее склоненной головы, и она дернулась — едва, но Давид заметил.
— Я вернусь через неделю. Надеюсь, ты передумаешь.
— Нет.
— И все же. Оставляю тебя с тяжелым сердцем, девочка.
Он сдержал свое слово, но Сеня узнала об этом, когда очнулась в больничной палате. У нее случился выкидыш, когда Феодор отсутствовал на даче. Хотя, он вряд ли помог бы ей. Началось кровотечение, и Сеня потеряла сознание.
Именно Давид отвез ее в стационар и устроил со всеми удобствами. На его груди она рыдала, повествуя о своих злоключениях — начиная с поездки в поезде, и все-таки умолчала о своей прошлой жизни.
После ее выписки из больницы искусствовед Давид Датоян, она узнала его фамилию от медсестер, достал для нее паспорт с именем Кристина. Сеня не стала расспрашивать, как ему это удалось. Она была слишком благодарна этому человеку.
Глава 17
— Ты ему доверяешь?
Вопрос дяди озвучил его собственные мысли, но Тигран не подал виду, что беспокоится. До этого момента Сергей не сделал ничего, что могло бы вызвать подозрения. Если Малеев и вспоминал об охраннике, то лишь потому, что привык подозревать всех.
— Насколько это возможно.
— Резонно.
— Радует, что ты со мной согласен.
Развалившись в кресле, Филипп перекатывал в бокале бренди. Он долгое время сидел молча, и Тигран, задумавшийся о собственных проблемах, связанных с новой разработкой, почти забыл о присутствии дяди. Старик сам напомнил о себе.
— И все же нужно быть начеку.
— Гладунов ведет себя сдержанно и интересуется исключительно вопросами охраны. К тому же Рушан — на страже. Он молчит, соответственно с этой стороны опасность отсутствует.
— Ну, это смотря что подразумевать под опасностью. Она — соблазнительная штучка.
Тигран нахмурился и недоуменно поинтересовался:
— Навигационная система?
Дядя хохотал так долго, что Тиграну надоело ждать объяснений. Любому другому собеседнику он бы ответил достаточно резко, но Филиппа обидеть не мог. Тигран вышел на балкон, давая тому время успокоиться.
Солнце подходило к зениту. Самая жара.
«Как там Кристина?»
Будь его воля, он не выпускал бы ее из дому. Во всяком случае, без личного сопровождения. Тигран хотел ее только для себя. Мечтал получить в безраздельное владение ее прекрасное тело и нежную душу. Он любил женщин, баловал их, знал все их мысли и тайны, и снисходительно прощал промахи. Ведь они — всего лишь женщины. Те неизменно отвечали ему взаимностью. Лишь Кристина, единственная, оставалась для него загадкой и, соответственно вызовом. Он готов был потратить миллионы и годы, чтобы разгадывать этот ребус, смакуя каждую деталь, как истинный гурман.
Ночью Тигран не удержался и зашел в ее комнату, хотя вначале собирался лишь заглянуть и убедиться, что все в полном порядке. Он просто стоял и любовался прекрасным, безмятежным лицом, ослепительно прекрасном в изменчивом лунном свете. В какой-то миг ему вдруг нестерпимо захотелось сбросить одежду, нырнуть под покрывало, окутывавшее шикарное тело и забыться в страстных объятиях. Сдержав болезненный порыв, как делал это бесконечное множество раз, Тигран позволил себе лишь поцелуй — скромный, практически невинный. Однако после того как в ответ Кристина тихонько застонала во сне, Тигран срочно ретировался из комнаты. Малеев мечтал, чтобы она пришла к нему сама, сообщила о своем желании. Она могла даже молчать. Тигран все понял бы по ее лицу, как понимал сейчас — эта женщина еще не готова отдаться ему. Он же согласен подождать. Какое-то время.