Алессандро продолжал что-то доказывать, компенсируя низкий уровень звука (чтобы спящих не потревожить) бурной жестикуляцией. Ваня же глядел на сеньора Бьянко с уважением, которое возрастало с каждой секундой. Скала, а не человек! И никакие взрывы не смогли его увести в сторону от долга, от его пациентов!
И тут Лудильщиков понял, что коллега всё говорит и говорит о чём-то, а Ваня совершенно выпал из канвы повествования.
— Этот ваш Москати — просто чудо какое-то. Хоть и низковат ещё уровнем да навыками, но старания и самоотверженности не занимать! Нас разместили на ночь в доме садовника вне зоны карантина, и он тут же кинулся целительствовать! Когда я пришёл в себя и окончательно уяснил, что и в этот раз разминулся с безносой, он уже залечил все опасные раны, обработал неопасные и сунул пребывающий в обмороке сеньоре Сциллари пузырёк с нюхательной солью. А вот за что я буду ему тысячекратно признателен — он обнаружил на месте взрыва мой саквояж. Мой специальный внеразмерный зачарованный саквояж, в который я утром «чумную» вакцину с острова убрал.
— Чудесная новость! Вчера княгиня Мадлен высказала серьёзную обеспокоенность о возможной нехватке лекарства.
И тут Ваня узнал, что пока он под одеялом нежился да свою физическую форму оптимизировал, целитель Алессандро навестил князя Альбера, обследовал всех недообследованных Ваней обитателей дворца (ведь наш герой имел дело лишь с двумя десятками человек), выявил тех, у кого проявились симптомы, провёл необходимое лечение и уговорил их оставаться ещё на сутки в изоляции. Сделал прививки «пока здоровым» и убедил Мадлен провести тотальную вакцинацию всех жителей Монако — с такой инфекцией не шутят ( и уж тем более в городе, переполненном магами). Исходя из этих масштабных планов отправил гонца на остров за новым запасом противочумного средства и даже обмолвился о планах развертывания производства вакцины прямо в княжестве.
Иван почувствовал, как его щёки залила краска стыда, когда Алессандро принялся (уже в который раз) благодарить его, Ваню, и за спасение своей жизни, и за исцеления князя малолетнего, и проч., и проч., и проч…
Малыш тихонько посапывал, ветер протяжно завывал в каминной трубе, а Иван, как за спасательный круг, уцепился взглядом за фигурку спящей Наташи. Та словно почувствовала его смятение, глаза открыла и на кушетке приподнялась.
— Ещё раз приветствую вас, господа целители! И прошу вас без раздумий на мой вопрос ответить, — в голосе княгини слышалось крайняя обеспокоенность, а меж бровей тревожная морщинка проявилась, — мне же не приснилось беседа о том, что мальчик мой не просто так заболел? И все в этой зале прекрасно понимают, что юный Альберт как раз ПРОСТО заболеть и не смог бы! Ну, конечно, вот почему Гранд Ма так встревожилась! Где же была моя голова?
— Разумеется, моя дорогая! — как обычно, властный голос Мадлен приковал к себе всеобщее внимание.
Иван наблюдал, как в каминный зал входила старая (как же ей это определение не подходит!) княгиня и барон де Ростан. После взаимных приветствий Мадлен весьма церемонно Лудильщикову свою благодарность выразила. А на его ответ про оказанное ему высокое доверие ведьма спокойно возразила:
— Да ну что вы! Если бы у вас хоть тень мысли мелькнула, что с ребёнком что-то случится, я бы вас на месте выпотрошила!
— Не сомневаюсь ни на секунду, — поклонился немного ошарашенный Иван.
— А вы, господин де Ростан, как чувствуете себя после вчерашнего? Я припоминаю, что за лечением вы не обращались. Выпили что-то своё?
— Настоящий дипломат всегда должен быть готов к тому, что кто-нибудь попытается обратить его в пепел. Поэтому я постоянно ношу с собой и на себе минимум дюжину защитных артефактов и прочего, что само включается при любой моей мысли об опасности. А также умею выставлять щиты, которые предпочёл обновить до того, как вошёл в не мной открытый портал, — отшутился барон.
Ну, с такой позицией не поспоришь. Скорее стоит взять на вооружение. Лудильщиков и сам до определенной степени «Дипломат», по крайней мере в МИДе до сих пор числится. И не прислушаться к рекомендации «старшего коллеги» было бы глупо. Тем более, что «обратить в пепел» Ваню пытались неоднократно и без всякой дипломатической службы, просто за то, что он такой весь из себя замечательный.
Барон меж тем к Мадлен повернулся. Они явно какой-то важный разговор не закончили, и теперь дипломат с извиняющейся улыбкой решил беседу до логического завершения довести:
— И всё же оставлять всё как есть я считаю недопустимым. В этой истории слишком много мест, вызывающих вопросы и сомнения, так что я бы советовал инициировать более тщательное расследование. Но для этого нужно ваше разрешение на использование более специфических ресурсов.