— Петр Сергеевич, — так, по имени, отчеству Варя своего супруга называла, — говорит, что это в будущем золотым дном будет. У людей все больше артефактов в доме появляется, мана и в промышленности нужна, теперь вон, самобеглые коляски в моду входят. Настоящих магов для зарядки всего этого все больше не хватать будет. Он у меня очень предприимчивый, мой Петр Сергеевич. В батюшку своего пошел. Правда, тот все больше по железной дороге разные новшества придумывает.
Варя рассказывала с удовольствием. Видно было, похвастаться хотела. Как рыбак уловом или охотник добычей. Гордилась предприимчивым мужем.
— Ой! Да что это я все о себе! — Вдруг спохватилась Варя после получаса собственной болтовни. — Ты-то, Ваня, как сам? Дядя Франц сказал, что у тебя ко мне дело?
— Да. Мне справка от главврача из вашей городской больницы нужна о том случае, когда я тебя лечил. Без нее не берут на работу в клинику. Указ, говорят, в прошлом году вышел, брать только с медицинским образованием. Но в том указе сноска есть, что возможны исключения для лиц, что исцеляли людей ранее, до выхода указа.
— Все поняла! Конечно, я готова с тобой туда пойти. Думаю, со справкой проблем не будет. Городок у нас небольшой, все достойные люди стараются помогать по мере сил друг другу.
Теодор Иоганнович Гауф, главный врач Царскосельской городской больницы, когда туда пришли Иван с Варей, оказался у себя, в своем кабинете.
— Здравствуйте, милейший Теодор Иоганович! — Разулыбалась Варвара, едва ступила на порог местного медицинского светила. — А мы к вам по делу.
— Все, что в моих силах, Варенька, все, что в моих силах! — Теодор Иоганнович был сама любезность.
Выслушав, что конкретно требуется от него Ивану, ненадолго задумался:
— Справку, конечно, такую я вам выпишу без проблем. — И не отлагая вдаль сего дела действительно ее выписал. Даже не поленился, сходил до архива, попросив подождать их пару минут, чтобы номер истории Вариной болезни вписать.
— Простите, что возможно вмешиваюсь не в свое дело, — решил проявить участие Лудильщиков, которого просто наизнанку выворачивало ощущение полнейшей черной тоски и обреченности, сквозившее в эмоциях от внешне приветливого и заботливого главврача. — Вы чем-то сильно озабочены?
— Озабочен? — Прорвалось у этого господина. — Я практически уничтожен. Завтра, край послезавтра, я рискую с позором вылететь со службы и ничего не могу с этим поделать.
— Не может быть! — Ахнула Варвара. — Вы же всегда так тщательно и безупречно выполняете все свои обязанности. Это решительно невозможно!
— Как оказалось, жизнь, положенная на служение обществу на этом вот посту — ничто перед волей судьбы, выраженное в упертости одной старухи, собравшейся вот-вот помереть в моей больнице, в то время как мы могли бы, удалив ей ступни ног, спасти ее жизнь.
Видно было, что Теодору Иоганновичу самому страстно хотелось хоть кому-нибудь выговориться, поэтому он принялся рассказывать, правда, как и надлежит, не называя конкретных имен, о матери очень важного Петербужского чиновника, доставленной к ним в больницу с уже прогрессирующей гангреной вследствие глубочайших сосудистых нарушений обеих нижних конечностей. Их штатный целитель смог лишь притормозить распространение процесса, а сама старуха наотрез отказалась от операции. Проблема была в продуктах распада, в любой момент могущих вызвать образование тромба, но и без этого сильно отравляющих изможденный болезнью организм. И, казалось бы, она сама выбрала свою судьбу, но заботливый сын, сегодня утром примчавшийся в их больницу, пообещал разрушить всю карьеру медиков причастных к ее лечению, если они не справятся со своими обязанностями.
— Я решил, принять весь гнев этого достойного сына своей родительницы на себя. — Закончил скорбный рассказ господин Гауф. — Мои доктора точно ни в чем не виноваты.
— Простите! Но есть же, в конце концов, целители, владеющие заклинанием Высшего Лечения! — Не поверила в такую неотвратимость Варя. — В вашем случае, я думаю, они точно не отказались бы приехать к вам больницу.
— Вот в этом-то я и усматриваю волю судьбы. — Горько вздохнул Царскосельский главврач. — И наш, столичный Федоров и москвич Дельвиг именно в это время уехали в Берлин на международную конференцию и вернуться должны только послезавтра к вечеру, когда, скорее всего, все уже будет кончено.