Он тяжко вздохнул.
- Норма-то частенько девчонку приводила. Тишком. Так-то это запрещено. Ежели бы прознал кто, мигом бы на дверь указали. И без рекомендаций оставили. Саттервуд…
- Говнюк?
- Точно. Еще тот. Так вот, она приводила и на кухню стало быть. А уж моя-то приглядывала за малышкой. Та тихая была, никому-то не мешалась. Сядет в уголочке и сидит. И помогать помогает. По-малости, конечно, но вот фасоль или горох перебрать, полущить, когда привезут свежий. Крупы просеять, муку… да и мало ли на кухне работы? Вот она-то и трудилась.
- А в тот день?
- В тот… моя хозяйка занемогла. С нею редко такое случалось, а тут прямо… вот на работу еще пришла, как обычно. А после вдруг скрутило живот и так, что прямо спасу нет. Её домой и отправили.
- Саттервуд?
- Кто ж его будет по таким пустякам отвлекать? – искренне удивился Бартон. – Киргстон. Он над кухней стоит. Еще наорал, что она больная пошла. Мол, еще постояльцев заразит. И штрафу положил. Она-то денек всего маялась, а не заплатили за неделю.
Несправедливо.
- Вот… я провожать пошел. Уж больно дурно ей было, побоялся, что сама не дойдет. А как вернулся, тут Норма. Мол, где малышка? А я-то что? Я её на кухне оставимши был. В уголочке… признаюсь, позабыл грешным делом. Тут моей плохо, Киргстон кричит, разоряется, и что больная пришла, и что теперь обеды готовить некому. А еще аккурат день такой был, когда мясо привозят. Это же ж целая телега с тушами, которые принимать надо, спускать, разделывать, вешать, какие не сразу.
Он до сих пор чувствовал себя виноватым. За то, что забыл. За то, что не уследил.
- Потом уж мне Сюзи, это тоже повариха, сказала, что Киргстон зело лютовал. На кухню раз сунулся, другой… беспокоился, как оно, сумеют ли без моей с обедом управиться, ну они и испугались, что Тильду увидит. Этот… тоже говнюк. Мигом бы донес Саттервуду. Девочку и убрали подальше.
- В подвал?
Бартон кивнул.
- Недалече, там, где окорока и все такое. Огарков ей оставили свечных. И велели прятаться, ежели кто идет. Она и сидела. Сидела, сидела, а потом пропала.
- И ты полез искать?
- А как иначе-то?
Удивление искреннее. И вправду, как иначе, если ребенок пропал. А ведь… ведь иначе выходит. Не девочка выходила в отель. Лестница одна. И в обеденное время на ней должно быть людно. Кто-то спускается на кухню, кто-то поднимается. Несут еду в ресторан, а оттуда – грязную посуду. Незаметно не выбраться. Да и если малышка привыкла сидеть внизу, то не стала бы рисковать работой матери.
Тогда…
Тогда выходит, что кто-то должен был спуститься?
Из благородных? На кухню?
Еще одно сомнительное предположение. Он тоже, как ни странно, не остался бы незамеченным. И вспомнили бы. И указали.
Тогда…
Девочка ошиблась?
Сомнительно.
Леди Элеонора? Вряд ли ошибка. Скорее уж она приукрасила рассказ. Или сама не знала правды? Девочка могла и соврать, что была наверху. Нарочно? Или… сама не помнила? Она, если подумать, и духом уже почти не была, переменившись. Что там осталось от разума? Памяти?
Не суть важно.
Если по той лестнице никто не проходил, стало быть, проходили по другой.
- Сперва, честно, я решил, что она спряталась, - Бартон огляделся. – Тут-то места много. там же ж еще холодная есть, с тушами и мясом. Отдельно – для сыров. И для колбас. Коптильня стоит, хотя уж давно ничего не коптили. Ну и так, хватает где. Я… звал её. И Норма звала. Искали.
Не нашли.
- Она отчего-то решила, что Тильда ушла наверх и туда бросилась. Уже и плевать было, что уволят.
Женщину было жаль. Пусть даже жалость эта напрочь не имела смысла.
- Тогда-то и Киргстон узнал, и… не только он. Он бы, будь его воля, приказал бы выставить Норму. И все.
- Но?
- Разговор услышал постоялец. Тоже военный. Он и велел поиски организовать. Полицию вызвал.
Хороший, должно быть, мужик.
- Саттервуда… а тот, говнюк, но боязливый. И за репутацию печется. Кто б донес, что дите не искали, скандал бы случился, - определение явно пришлось Бартону по вкусу. – Вот уже и слуг поставил, чтоб отель сверху донизу весь обыскали.
Не помогло.
- Только в подвалы никто-то соваться не хотел.
- Кроме вас?
- Я… - Бартон потер шею. – Я сразу понял. Наверх она уйти не могла. Стало быть, там… прошел, что через одну дверь, что через другую. Надеялся все, что, может, тут где, среди бочек. А потом увидел, что эта вон открыта… аккурат как сейчас.
Эдди обернулся.
Дверь и вправду была приоткрыта. Засов? Замок?
Замок лежал на земле. И дужка его переломилась под собственной тяжестью. Эдди наклонился. Надо же, проржавела. Когда успела только? Он ведь держал этот замок… да минут десять тому. На нем и следа ржавчины не было.