И тень рассыпалась жирным пеплом. А тьма… тьма будто поредела, утративши часть своей сути.
Эдди отряхнулся. И поднялся. Свечи коптили и воняли, но хотя бы горели. Снова вспыхнул огонек под стеклом лампы. Да и вообще получилось разглядеть хоть что-то.
- Орвуд! – собственный голос отразился от стен и оглушил.
- Тут! – донеслось откуда-то… от двери. Теперь она тоже была видна белесым бледным прямоугольником.
- Это хор-р-рошо… иди сюда. Только осторожно. И света какого принеси. Обыкновенного.
Орвуд появился не один, но в сопровождении того самого чахоточного, который нес две лампы. Следом и Саттервуд сунулся. Ему-то чего не сиделось?
Впрочем, ежели охота, то пускай.
- Здесь… как-то неуютно, - дернув плечом произнес чахоточный. – Будто…
- В душу нагадили?
- Примерно так. Некромантия не мой профиль, но подобного…
- Дверь была заперта, господа! – поспешил заверить Саттервуд. – Мы строго следили за тем, чтобы дверь всегда была заперта!
- Вот не надо, - отмахнулся чахоточный. – Это вы полиции будете рассказывать.
- Зачем полиция?!
- Незачем, - отозвался Орвуд, озираясь. – Это дела давние.
Очень давние.
С писком по штанине вскарабкалась крыса, чтобы уцепиться за куртку и подняться выше. Устроившись на плече, крыса тонко запищала.
- Это… это…
- Нежить, - сказал Орвуд. – Но вряд ли опасная и, полагаю, находится под контролем?
Эдди кивнул, так на всякий случай, хотя насчет контроля уверенности не было.
- Все равно…
- Эдди, позволь представить. Уильям Фитцпатрик Хитцвард, наследник клана Хитцвардов…
- Эдди, - представился Эдди.
И огляделся.
Находились они в очередном подвале, не сказать, чтобы большом. Это во тьме он казался необъятным, а так шагов десять в длину и столько же в ширину. Стены кирпичные, старые. Кирпич при этом бурый, грязный будто и с потеками. Из стен торчат какие-то крюки, с некоторых и цепи свисают.
Эдди втянул затхлый воздух.
- Скорее всего здесь рабов держали, - заметил Орвуд. А дверь вновь загородили.
- Все в порядке? – донесся голос Орвуда-старшего.
А после и он появился.
Огляделся.
Хмыкнул.
- Давненько я не видел подобного, - он вытащил из кармана платок, который прижал к носу. – Извините, смертью здесь уж очень… крови много в свое время пролилось.
- Рабов?
- Не уверен, что только их, но… освоение Нового света – время весьма… смутное, мало изученное. В свое время сюда уходили те, кто полагал, будто в свете Старом тесно и душно. Много контроля. Много… запретов. А здесь… здесь держали тех, кто позже умирал.
Он убрал платок и принюхался.
- Мы этого не знали! Мы не имеем отношения к тому, что здесь происходило! – поспешил встрять Саттервуд.
Его не слушали.
Орвуд-старший решительно прошел к стене, чтобы положить на нее руку. Мгновенье. И запах смерти сделался ощутим.
А потом и вовсе часть стены отодвинулась с протяжным скрипом. Из провала пахнуло… так пахнуло, что Эдди попятился. Орвуд же поднял руки.
- Отойдите, - произнес он, не оборачиваясь.
И желающих ослушаться не нашлось. А Эдди подумал, что магия смерти – это даже красиво. Впечатляюще. Темная, черная, густая. Почти как та, что… он разжал руку, взглянув на добытую дудочку. И что с ней делать-то? У него есть одна. Вторая… куда?
Вернуть?
Кому? Он и имени-то того, погибшего, шамана не знает. Нет, выяснить можно. Должны же записи сохраниться. Или вот у орков поспрашивать. Они-то наверняка знают, кто уходил к городу, чтобы не вернуться. Только… не примут.
Черная.
Порченая человеком. И пусть не виновата, но часть этого человека прочно проросла в кости. Выбросить? А найдет кто. Уничтожить? Жаль. Она ведь и вправду…
- Все, - Орвуд-старший отступил от двери, смахнув пот. – Остаточные эманации… у вас высокий уровень самоубийств?
- У нас приличный отель! – вяло возмутился Саттервуд.
А Эдди припомнил те души, которые он отпустил. Ведь много. Ему и тогда показалось, что как-то слишком уж много. А потом решил, что дело в отеле. Большой. И людей в нем великое множество, вот и…
- Не уверен… но остаточные эманации смерти имеют обыкновение подниматься и влиять на людей, особенно, если те обладают зачатками дара. Многие весьма чувствительны. И в итоге случаются… душевные расстройства. Или даже хуже.
- Мы… мы понятия не имели…
- Это все хорошо, - сдавленным голосом произнес Уильям Фитцпатрик. – Но я пришел сюда за останками Марты. И вы уверили…
- Эдди?
Эдди вздохнул. Признаваться, что он понятия не имеет, где эти самые останки? Хотя…
Он стянул крысу с плеча, опустил на пол и сказал:
- Показывай. Где они там все.
Далеко идти не пришлось.