Вот смеху-то будет.
Или нет?
На него поглядывали, а еще на матушку, которая в своем платье цвета меда смотрелась именно так, пожалуй, как должна бы. И держалась она так, будто бы именно во дворце ей самое место.
И…
- Дорогой, - матушка оперлась на руку Эдди. – У постарайся никого не убить сегодня.
Это будет непросто.
Очень непросто.
На Эдди смотрели. Или нет, на него глазели, разве что пальцами не тыкали и то, верно, воспитание мешало. А так бы тыкнули. И не только пальцами.
С шелестом раскрывались веера, отгораживая леди, что склонялись друг к другу, перешептываясь.
И…
- А вот и Милисента, - матушка первой двинулась навстречу. – Мне кажется, ей помощь не помешает…
Это верно.
Вид у Милли был весьма растерянным. А еще злым. И это вот упрямое выражение лица было Эдди распрекрасно знакомо. Он хмыкнул. И с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
- Не до смеху, - Милисента двинула его локтем в бок. И тут же смутилась, оглянулась воровато, не заметил ли кто этакой вольности.
- А у тебя перья из головы торчат, - Эдди тянуло пощупать. – Я такие видел.
- Где?
- У коней. Выступали там… одни… одна… и на коне чепчик был вот аккурат с такими перьями.
Милисента насупилась.
- Дорогая, - а вот матушка Чарльза одарила Эдди вежливой улыбкой. – Возможно, ты будешь столь… любезна… представить нас?
А Чарли где?
Вот, спешит уже на помощь.
- Прошу прощения, - он коротко поклонился. – Срочное дело, но я вижу, что вы уже… матушка, позволь тебе представить брата моей дорогой супруги… Элайя.
А свекровь у Милли ничего так. Нервы крепкие. Только побледнела самую малость.
- И леди Элизабет, - добавил он. А матушка сложила-таки веер, который до того разглядывала как-то… слишком уж пристально. Будто впервые он ей в руки попался.
И вот тут у бедной леди дернулся не только глаз.
- Ты…
- Я, - матушка мягко улыбнулась.
- Но ты же… ты же умерла… прости… простите, это так…
Матушка подняла палец к губам.
- Потом. Мы обязательно обо всем поговорим, но после…
- А… он знает?
Матушка кивнула.
- И…
- Как ни странно, но он даже не разозлился. Я ждала, что… я бы сама в ярость пришла…
Обе леди поглядели на Эдди, и он понял, что лишний в этом разговоре. И не только он.
- Думаю, - Чарли подхватил под руку Милисенту. – Нам стоит отыскать в этой толпе Орвудов.
- Мама… они знакомы с твоей? – тихо поинтересовалась Милли.
- Выходит, что да… может, поэтому так активно избегали встречи? Я ведь приглашал леди Элизабет, но у нее дела… чай, модистка… и вот теперь… ничего не понимаю. Доброго дня, леди Орвуд. Вы сегодня сияете.
Темные алмазы как-то слишком уж ярко выделялись на светлом платье, подчеркивая и его бледность, и светлую кожу леди.
- И рад приветствовать…
У Эвы дрожали коленки. Прямо с утра. Вот как проснулась, так и дрожали… она не хотела ехать! Да будь её воля, она бы вовсе из кровати не выбралась бы. Но кто ж её спрашивал-то? Вот и пришлось, что выбираться, что собираться.
Платье это…
Нет, платье получилось красивым, именно таким, как задумывалось. Вот только на Тори, для которой сшили второе, оно сидело куда как лучше.
И Тори это знала, что так будет. Потому и шила точно такое же, как на Эве. Нарочно. Всегда она так.
Не только она.
- Ах, вы такие взрослые… - матушка приложила платочек к глазам. – Я так рада…
Она и вправду была рада. И… и о том, что с Эвой произошло, словно бы забыла. Словно вообще не было никогда ни побега, ни аукциона, ни… и если бы не серое колечко на пальце, Эва, возможно, сама бы поверила, что не было.
Что приснилось.
Но колечко осталось. Оно, получив каплю крови Эвы, тускло засветилось, но всего на мгновенье. А потом стало будто прежним.
И Берт сказал, что ничего не чувствует. Но ведь этого не может быть, чтобы оно просто… может, и не может, но… сейчас руки постоянно тянулись к проклятому этому колечку. А матушка улыбалась. Кланялась. Кому-то что-то говорила, смеялась и…
И все это так глупо!
Женщины в роскошных платьях… то, что на Эве, оно ведь шьется только для представления. Нет, если семья бедная, то его потом могут переделать в свадебное, только и это редкость. А сколько ткани ушло на него?
Шитья.
И крохотные жемчужины, которыми был украшен лиф. Они наверняка дорогие. Очень дорогие. И если продать это платье, то… сколько она выручит? Хватит ли этих денег, чтобы выкупить Агнесс? А если не её, то кого-нибудь другого. Другую, которой тоже помощь нужна?
- Попроще лицо, сестрица, - Тори умела улыбаться робко и в то же время завлекательно. – Не удивительно, что от тебя все отворачиваться.