Разумеется, она останется до пахотного понедельника, потому что знает, как дорог Дэвиду этот праздник. Но вскоре после этого ей придется уехать, объяснив ему, что так будет лучше для них обоих.
До пахотного понедельника оставалась неделя. А потом, через два дня, в поместье приедет лорд Крашоу. До этих пор она поживет у Дэвида. Нет, Феба не боялась автора зловещих писем: здесь, в деревенской глуши, с ней вряд ли могло случиться что-то плохое. Но раны Билли напоминали ей о том, что следует быть осторожной. Пусть Линсли поговорит с Крашоу и положит конец анонимным угрозам. Она не сомневалась в том, что это ему по силам.
Итак, у Фебы в запасе осталось девять дней. Она собиралась прожить их весело и счастливо, навсегда запечатлев в своем сердце эти драгоценные моменты.
– Я послал письмо Линсли.
Адмирал Вулф подсадил леди Кейт в свою карету и сел рядом, закрыв за собой дверцу. Опера была восхитительной, но слишком длинной. Ему не терпелось придвинуться поближе к своей спутнице, но он смог сделать это только сейчас.
Когда карета тронулась, Кейт улыбнулась:
– Я рада, Джон. Знаю, мне не следует беспокоиться, но я все равно не нахожу себе места от волнения.
– Ты слишком много беспокоишься о своей подруге.
– Возможно, потому, что мне больше не о ком беспокоиться.
– Можешь беспокоиться обо мне.
– Трудно беспокоиться о человеке, который героически сражался в битве при Трафальгаре. Но если хочешь, я могу попробовать. Впрочем, я постоянно о тебе думаю. Разве этого не достаточно?
– Вполне достаточно. Я понял твою мысль: я не такой человек, о котором беспокоятся. Но как насчет детей? Слышал, что дети – самый главный объект заботы. Ты хочешь иметь детей, Кейт?
– Конечно, Джон.
– Отлично! Я тоже хочу. Всегда завидовал Линсли: у него есть любимый сын. Кстати, очень милый молодой человек. Я пригласил его на завтрашний обед. Он тебе обязательно понравится. Линсли, наверное, не терпится понянчить новых младенцев, ведь теперь он нашел даму своего сердца.
Улыбка леди Кейт померкла.
– Он хочет еще детей?
– Безумно! Мне кажется, что именно это желание привело его в «Олмак».
– О Боже! Теперь мне все понятно. Он тот тип мужчины, который… Как же я раньше не догадалась?
– Кейт, пожалуйста, объясни, что тебя так расстроило.
– Дело в том, что Феба… Граф будет сильно разочарован. Но может быть, она уже сказала ему об этом? Видишь ли, Феба потеряла ребенка в дорожной аварии. И врач сказал… после того, как это случилось…
– Я все понял. Бедная женщина!
– Да. Он сказал, что она больше не сможет иметь детей.
– Дверь не заперта, Дэвид. Пожалуйста, входи. Линсли облегченно вздохнул, увидев Фебу. Она стояла перед небольшой картиной, висевшей на стене, и улыбалась.
– Знаешь, я волновался за тебя. Два часа назад ты выглядела очень усталой.
Продолжая улыбаться, она обернулась к Дэвиду:
– Да, сейчас мне гораздо лучше.
– Отдых пошел тебе на пользу.
– Я разглядываю твою картинную галерею. Как я поняла, этот мальчик с кудряшками, решительно сжимающий в руках ведерко и лопатку, – ты?
«Глупая картинка, – подумал Дэвид. – Только женщина способна наслаждаться подобными вещами». Его маме она тоже нравилась. Он кивнул, постаравшись не скривиться.
– Хочешь есть?
– Пока нет.
– Значит, ужин подождет. Может быть, выпьешь бренди?
– Ум-м, с удовольствием.
Феба томно прикрыла глаза ресницами и медленно отпила из рюмки.
– О, как приятно!
– Вы пытаетесь меня соблазнить, мисс Браун?
– Я к вам даже не притронулась, милорд.
– Да, конечно. Но я чувствую себя как пшеничный колос, которого коснулся солнечный луч.
– Ты очень образно выражаешь свои мысли.
Но Дэвид просто не мог выразиться по-другому. Влечение, которое он испытывал к Фебе, было сродни той реакции, которую вызывали в растениях солнце, земля и вода.
Он спустил лиф ее платья и приподнял пышные юбки. Она привалилась спиной к стене и закинула руки ему на шею. Они занялись любовью стоя, а потом вместе легли на пол, усталые и довольные.
Глава 20
Жизнь в Линсли-Мэноре шла своим чередом. К огорчению Фебы, дни пролетали слишком быстро. Дэвид проводил с ней не так много времени, как вначале, но это казалось естественным: он был занят своими делами. Она читала в библиотеке, бродила по полям и скакала галопом по холмам, одетая в странный, но удобный костюм, предложенный Дэвидом. Старые брюки его сына позволяли ей сидеть в мужском седле.
Он присоединялся к ней, когда мог. Они вместе ели и занимались любовью при каждом удобном случае. Дэвид старался разнообразить их сексуальную жизнь.
Фебе не хотелось считать дни до разлуки, но домашняя прислуга вовсю готовилась к празднованию пахотного понедельника.
– Осталось всего шесть дней, милорд, – объявила миссис Оутон после завтрака во вторник. – Разумеется, гости приедут накануне праздника. Надо будет вымыть полы и постелить свежее белье в гостевых спальнях. Я уж не говорю о камчатных скатертях. Если вы не возражаете, я найму для этой работы деревенских девушек. Мистер Невилл говорит, что мы сможем оплатить их труд – даже несмотря на то что уже наняли бригаду парней, которые чистят люстры в парадном холле.
– Ну что ж, раз мистер Невилл сказал, значит, так оно и есть, – усмехнулся Дэвид. – Я рад, что вы решили почистить люстры. На них скопился вековой слой свечного жира.
Люстры представляли собой большие – ярд в поперечнике – колеса на цепях, подвешенные к потолку. Воск от свечей капал в железные чашечки-подставки.
Само собой, всех рабочих надо было кормить, и это создавало дополнительные трудности для миссис Йонг, которая была по горло загружена подготовкой к банкету. Меню включало в себя жаркое, ветчину, тушеное мясо, фаршированную птицу, пироги и пудинги. Многочисленные графины с сидром, элем и медовухой дожидались своего часа.
– Хотите, я помогу вам печь пироги? – робко предложила Феба. – В детстве я любила это занятие.
Она надела фартук впервые за много лет. В светском обществе был бы скандал, если бы кто-то заметил безупречно одетую жену лорда Кларингуорта возле плиты или в буфетной. Феба даже не заходила на кухню своего особняка в Мейфэре. Но в поместье Линсли-Мэнор правила высшего света не соблюдались. Тем более что миссис Йонг остро нуждалась в помощи.
Корочка на ее первом пироге была жестковатой, второй пирог слегка пригорел, зато третий оказался вполне съедобным. К концу дня она напекла много румяных мясных пирогов и заработала искреннюю похвалу миссис Йонг.
– Она явно не верила в мои способности, – сказала Феба Дэвиду вечером, когда они лежали в постели. – Но я быстро вспомнила прежние навыки. Мне так понравилось печь, что я почти не замечала маленькую рыжую девочку, которая таращилась на меня из-под стола. Впрочем, мне было немного не по себе от ее взглядов.
– Сьюзен восхищается тобой, – объяснил Дэвид. – Она сказала мне, что еще никогда не видела такую красивую даму. И что больше всего на свете она мечтает о твоем поцелуе.
Феба напряглась в его объятиях.
– Да-да, – ласково проговорил лорд, – я тебя понимаю. Я сказал ей, что она права: я тоже впервые вижу такую красавицу. Но дал ей понять, что ты больна и пока не можешь ее поцеловать.
– Спасибо.
Пожалуй, он поступил наилучшим образом. Вряд ли трехлетняя девочка поняла бы, что нельзя подолгу засматриваться на постороннего человека.
К тому же она, Феба, скоро уедет, и маленькая Сьюзен так и не получит желанного поцелуя.
– В понедельник на празднике будет много детей, – сказал Дэвид. – Надеюсь, тебе будет не слишком тяжело.
Феба поцеловала его в плечо.
– Ничего, я как-нибудь справлюсь с собой. Не могу же я всю жизнь избегать их.