Он ничего не мог понять и, огорошенный, брёл через полгорода пешком, не глядя по сторонам. Несколько раз он останавливался и собирался вернуться, но, пожав плечами, продолжал путь.
Далеко за полночь он открыл дверь квартиры Гудрова, тихо прошёл в комнату, побросал одежду на кресло, лёг и забылся тяжёлым сном.
***
Ник быстро, почти не глядя, разбирал и упаковывал части рабочей камеры машины. Руки сами находили нужные разъёмы, штекера, провода, проделывая в тысячный раз знакомую работу.
На душе было муторно. Он гнал от себя все мысли о Свете, но разве можно было о ней не думать?
Вечером Гудров с Ником и Саней улетали в командировку в Курган. Необходимо было выяснить, что произойдёт, если машина стабилизируется в точке, уже занятой каким-либо телом. Гудров не исключал возможности взрыва, поэтому решил проводить эксперимент в степи, на одном из армейских полигонов.
Всё делалось, конечно, подпольно, но, как всегда, Гудров всё утряс, и военные даже выделяли транспорт.
Сборы подходили к концу.
Ник всё пытался разложить по полочкам, что же случилось у них со Светой. При всех его недостатках, отношение его к Свете было безупречным. Ник просто не видел, в чём можно себя обвинить. Значит, было что-то, чего он не знал. Но почему же она не рассказала… Она, конечно, не обязана ничего рассказывать, но… Ему опять вспоминался её шёпот: «Уходи»; становилось до невозможности горько, опять всё путалось, всё начиналось сначала.
Вдруг его будто ударило током. Он медленно выпрямился, повернулся к двери.
По коридору прозвучали шаги, дверь распахнулась. На пороге стояла Юлька.
Гудров удивлённо протянул:
– Дитя моё, ты как здесь?
Юлька слегка замялась, что было ей несвойственно, потом оглянулась и потянула кого-то за руку. В комнату вошла Света.
Ник готов был поклясться: он знал, что это она, ещё до того, как открылась дверь.
Все озадаченно молчали, пока Юлька не сказала первой:
– Ну что ты стоишь? К тебе пришли, изверг. До чего довёл человека, – повернулась к Гудрову: – Сижу на телефоне, звонит, плачет, потом приезжает. Говорю: в командировку, может уже уехали; куда там, говорит – в Пулково на тачке поедет. Ну чё смеяться-то. Миллионеры, что ли. Звоню дяде Мише – ещё здесь, ну и пришлось привезти.
Ник тем временем подошёл к Свете, легонько тронул её за плечи, повёл наверх в кают-компанию.
Когда они вышли, Юлька развела руками:
– Парочка, ничего не скажешь. По телефону говорить не хочет. Говорит: «Мне НАДО его увидеть»… Ну ты подумай… Любовь! Даже завидно. Эй, Илья Сергеич, может ты меня полюбишь?
***
Ник сидел на столе. Вытирая слёзы о его плечо, Света говорила:
– Коля, я совсем не знаю, как правильно… И без тебя ещё хуже, и всё совсем плохо… И ты не думай ещё, что я тебя ударила, просто, нечаянно так повернулась, и…
Он прижался губами к её волосам и шёпотом успокаивал:
– Ну голубчик, Свет… (на мгновение запнулся) …тик, всё будет здорово, да же?
Она подняла на него глаза:
– Да же. Я думала, что смогу с тобой забыть, и не смогла, и чтобы тебя не мучить, я подумала, что лучше нам не быть… я расскажу тебе…
Слова её путались, Ник не мог уловить смысл, он поцеловал её глаза, собирая губами слезинки, и сказал тихо:
– Я тебя люблю.
Она как-то успокоилась, прижалась щекой к его груди и стала рассказывать короткими отрывистыми предложениями, делая длинные паузы:
– После школы я ведь поступала в универ, у нас там… Мы с подругой поехали на каникулах на базу отдыха… зимой… Тогда папа умер, и она меня пыталась развеять… Но там все пили, и я хотела вернуться… но как-то не получилось… А потом я была одна… Марина ушла с кем-то спать… А их было шестеро… – лицо Светы стало жёстким, губы плотно сжимались после каждого предложения. – И я ничего не могла… Всю ночь… они не соображали вообще ничего… А потом уже, они принесли деньги маме… много, на квартиру хватило… И она не стала подавать заявление… Получается, они меня купили… И я встречала их целый год… Я ведь не злая, только их бы я убила… И я уехала… И я не могу забыть… – по щекам её опять потекли слёзы.