– Я знаю тайну! Как Миклуха лечит больных. Он их забалтывает. Ты слышал, как он разговаривает? Я тоже раньше не слышала. А он специально слова накапливает годами, а потом как выдаст! Вон, Светланке по ушам как присел, нет, ты представь: три часа ей чего-то втирал, а она ему ещё отвечает, а он дальше… Вот ты пробовал три часа подряд говорить? То-то же. Ну прямо Горбачёв какой-то. И всё! Через два дня как рукой всё сняло. И, думаешь, хоть раз покамлал, или что… Даже погремушками своими ни разу не потрясал.
– Да ну?! – дурашливо восхищался Ник. – А корешки в чай?
– Ну, корешки-то само собой. И причём корешки выбирает самой отвратительной формы. Чем корявее, тем лучше способствует…
***
«…На первом этапе стабилизации от центра масс к периферии постепенно структурируется объём пространства, процесс происходит быстро, но с конечной скоростью. При этом возникает волна, рассеивающая избыточную плотность и сопровождающаяся изменением и выравниванием энтропийных значений…»
Ник не особенно вникал в теоретическую часть отчёта, где Саня, называя это «предварительными прикидками», набросал пятнадцать листов сплошных формул. Практический же и наглядный результат был налицо: огромный валун тонн в десять весом просто треснул и развалился надвое, не причинив никакого вреда хрупкой конструкции. Понятное дело, что результаты прыжка куда-нибудь в глубину скального массива были бы более плачевными для машины, но это было, в общем-то, ясно и без экспериментов.
Проблема позиционирования конечной точки прыжка вообще была одной из самых тёмных. Ведь Земля вращается, летит по орбите, со страшной скоростью несётся вместе с галактикой. Во время первых экспериментов высказывалась идея, что машина после прыжка будет «выныривать» где-то в открытом космосе. Практика развеяла эти опасения, и теперь ещё и с законом сохранения импульса предстояло как следует разобраться…
***
После возвращения из командировки Ника сразу поймал Миклуха. Он потряс своими костяшками, прислушался, потом нормальным голосом сказал:
– Пойдём, расскажу тебе историю.
Он коротко обрисовал, что случилось со Светой, закончив словами:
– Вот так-то. Пару сеансов ещё можно провести, но гипноз не панацея. Можно лишь усилить или ослабить только то, что уже есть там, – он постучал по голове. Вздохнул и помолчал. – Девочка видимо много пережила и всё держит в себе. Так что будь к ней внимательней. Ты ей нужен.
Едва появилась возможность, Ник бросился в город. С электрички – на тачку и – в Университет. Он как раз успевал к концу занятий.
Он стоял в вестибюле и смотрел, как она спускается по лестнице.
Переговорив о чём-то с одногруппницами, она легко сбежала вниз и тут увидела Ника.
Её как всегда серьёзное лицо озарилось такой счастливой улыбкой, что у Ника перехватило дыхание.
Света молча подбежала и бросилась к нему на шею; Ник подхватил её лёгкую фигурку и закружил.
– Ник!
– Здравствуй, голубчик.
Они долго смотрели друг на друга, потом рассмеялись.
– Конечно, так-то. Между прочим, если очень долго смотреться, так можно и дырки насквозь проглядеть, – раздался знакомый голос.
Ник и Света обернулись.
– Юлька! А ты-то откуда? – Ник звонко чмокнул её в щёку. Он соскучился по Юльке и был рад её увидеть.
– А вот! И будешь ещё мне должен за присмотр за человеком. Смотри, придёт время расплачиваться – потребую натурой.
– Что за беспардонная шпана! Ну, двинули? – на душе у Ника опять стало легко и безоблачно.
Юлька сказала, что ей надо ещё забрать сумку, и куда-то упылила.
– Ник! – Света потянула его за рукав. Её щёки порозовели, она смущённо сказала: – Ты не целуй её!
– Кого, Юльку? – Ник тихо рассмеялся. – Она же классная!
– Вот и не целуй…
Ник обнял Свету, осторожно и нежно, шепнул ей на ухо:
– Как скажешь, начальник.
***
Этой зимой всё было просто здорово. Оставалась, правда, одна недоговорённость.
Ник жестоко клял себя за свой длинный язык, когда узнал, что тогда, в июне, действительно погиб брат Светы. Однако она на эту тему не заговаривала, и Ник решил, что может она тогда не придала значения его словам и забыла о них. По правде сказать, сам он почти не помнил той первой встречи. Казалось, прошли уже годы. Вспоминать о тех своих словах Нику было неприятно, да и напоминать Свете о смерти брата не стоило.