***
Света слушала, как Параев хриплым монотонным голосом рассказывал свою жуткую историю, губы её дрожали, а на щеке застыла одинокая слезинка. Она уже третий раз прокручивала плёнку на начало, как будто хотела убедить себя, что она действительно слышит это. У неё не было чётких мыслей, что её Коля убил её Никиту (почему-то безоговорочно получалось, что Никита – это именно тот раненый парень), но ощущение чего-то непоправимо-страшного поднялось в её душе, лишая возможности связно мыслить, оставляя лишь эмоции и обнажённые нервы.
В эту ночь Света не спала. Она сидела на кровати в тёмной комнате, прислонившись к стене, и смотрела невидящим взглядом на тюль занавесок. По стене иногда пробегал блик от фар случайной машины, исчезал, и шум мотора терялся в ночи. Комната опять погружалась во мрак, тишину и пустоту. Света думала о Нике, о Никите, иногда просто ни о чём. Порой пыталась убедить себя, что это просто недоразумение, но… всё слишком сходилось. И не находилось аргументов против. Кроме одного: не мог, не мог это быть Ник! Потом ей пришёл в голову вопрос: если это не он… что сделал бы он в такой ситуации? А что сделала бы она? Она не находила ответов, и ей тогда казалось, что она может понять его и не осуждать за такой поступок в такой ситуации. Но дело не только в этом. Все их с Ником отношения строились на доверии и честности. Как он мог жить с ней и скрывать от неё такое? Она не могла понять, голову снова заполнял сумбур и смятение.
Рассвет наступил внезапно. В комнате вдруг стало светло, и она не могла понять, кто там так долго светит в окно, пока не сообразила, что уже утро.
Света вытащила из магнитофона кассету, подержала её, положила на стол. Потом, не спеша, сходила в душ, надела своё чёрное платье, которое так нравилось Нику, долго красилась перед маленьким зеркалом на подоконнике. Порывшись в тумбочке, достала флакон с таблетками – снотворное, оставалось ещё с декабря – сунула его в карман. Оделась, направилась к выходу, потом вернулась за кассетой, ещё раз прошла по комнате, оглянулась у порога и, заперев дверь, направилась на стоянку.
«Шестёрка» завелась с полуоборота (недавно там что-то случилось со стартером, но дядя Миша поковырялся пару часов и сказал: «Всё, бля, как будто так и надо»). Подождав минут пять, пока прогреется мотор, и из печки подует тёплый воздух, Света поехала к дому Гудрова.
Остановив машину у подъезда, она пешком поднялась на девятый этаж. Дверь открыла Юлька.
– О! Светланка, привет. Заходи, чайку попьём, пока эти типы появятся. Ты какая-то… аля-улю. Случилось что?
– Да нет, всё нормально. Юльча, я побегу, тороплюсь. Ты отдай Нику кассету, там… Он поймёт. Ладно? Ну, привет.
Юлька удивлённо посмотрела ей вслед.
Света спускалась по лестнице, её не оставляло смутное ощущение какой-то неправильности, несколько раз она останавливалась, хмурясь, но нужная мысль всё время ускользала. Когда она была на третьем этаже, внизу хлопнула дверь, и раздались голоса Ника и Гудрова. Света чуть не разревелась. Когда они вошли в лифт, она выбежала на улицу, села в машину и резко тронулась с места.
***
Полёт в прошлое, о необходимости которого так долго говорил народ, оказался до безобразия будничным.
Вся группа была в сборе, приехали даже два бородатых академика и профессор из Штатов, друг Гудрова.
Дядька в пятый раз подошёл к Нику, чтобы сказать: «Дорогой, я умоляю, только без самодеятельности!», но промолчал и только махнул рукой.
Наконец всё было проверено и перепроверено, видеокамера заряжена и опломбирована, Ник осмотрен и в сотый раз проинструктирован.
Он забрался в камеру, сдвинул за собой панель, соединил разъёмы, включающие её в общую систему. На клавиатуре ноутбука, приспособленного под бортовой компьютер, набрал код запуска, пароль, подтверждение. Ощущения были те же, что и при прыжке в будущее, то есть ничего особенного. Рабочие панели засветились молочно-белым светом, скрывая лабораторию, виднеющуюся сквозь их паутину, и… всё. Потянулись минуты.
Хотя хроноскорость была максимальной, у Ника было почти десять минут на безделье. Довольно неудобно было стоять, но пока что было не до удобств. Диаметр камеры, точнее – объём, был главным параметром, определяющим потребляемую мощность и стоимость машины, так что приходилось пока томиться в тесноте.