Оставалось, может, метра три, когда прямо перед собой, в воде, он увидел матово блестевший металл. Это была двустволка, выпавшая из рук третьего бандита. Раздумывать было некогда, в любом случае, это был хоть какой-то шанс. Ник схватил ружьё, потом резко вскочил, выливая воду из стволов. Прямо на него смотрели изумлённые глаза Генерала.
Выстрелы грохнули одновременно. Ник почувствовал дуновение от пули, провизжавшей мимо его щеки. Генерал постоял секунду, выронил пистолет, шагнул назад и упал навзничь. Ник навёл стволы на Параева. Тот оцепенел.
Когда Ник стрелял, он нажал одновременно на оба спуска, выстрел же был только один. Значит, второго уже и не будет. Ничего не оставалось, кроме как блефовать. К счастью, неожиданное появление вооружённого человека из пенных вод повергло бандита в полную прострацию, и когда Ник повёл стволами, Параев, не задумываясь, бросился к воде и скрылся в бурунах.
Ник прислонил ружьё к камню, оглянулся и в отчаянии уронил руки: всё-таки опоздал. На берегу уже никого не было, а из оранжевой спины парня, лежащего ниже по берегу, торчал нож. Ник, скользя по камням и припадая на ушибленную ногу, подбежал.
Никита был ещё жив. Широкое лезвие не вошло между рёбер, а слой пенопласта смягчил удар. Ник огляделся, лихорадочно пытаясь найти правильно решение.
Дальше по берегу было не пройти. Можно было вернуться назад, подняться на верхнюю тропу и пройти по ней. Однако с раненым на руках это было не под силу одному человеку и в любом случае заняло бы слишком много времени. Никита потерял уже много крови, и каждая минута была дорога. Оставался один путь – по реке. Ник содрогнулся и прикинул шансы. Водопадов дальше не было, но течение оставалось очень быстрым, и любой камень мог стать роковым. «А нужно ещё будет всё время держать его голову над водой, чтобы мог дышать. Хоть какое-нибудь плавсредство…»
Вокруг не было ни брёвен, ни даже палок, только кустарник стлался по камням. Ник припомнил одно из занятий на школе выживания и бросился ломать ивняк, попутно сдирая листья. Кусты – тоже дерево! Потом стянул с себя куртку и туго набил её ветками. Не плот, конечно, но за спасательный круг сойдёт. Да и жилет Никиты поможет. Завершив все приготовления, Ник с тоской поглядел на реку и шагнул к воде.
Через каких-то десять минут, на выходе из ущелья, он увидел, что их заметили с плота, привязанного посреди речки, убедился, что Никиту несёт прямо туда, задержал дыхание и нырнул. Надо было избежать невразумительных объяснений.
***
Через три дня Ник вернулся в Новосибирск.
Он осмотрел останки машины. «В лаборатории её восстановили бы за пару часов, но там всё под рукой. В принципе, трансформатор СВЧ нужен новый, да по мелочи… Теоретически всё можно достать, только нужно время и куча денег. Хотя времени-то теперь – пароход…»
Ещё был вопрос «зачем?» Машина была вещью занятной, но что с ней делать? Вернуться? – но его там никто не ждёт. Ещё дальше в прошлое? Ник не относился к людям, которые безоговорочно считают, что мир катится в пропасть и «а вот раньше-то!» К тому же, он точно знал, что для него самое лучшее время будет осенью. Вернее, было бы. Ещё вернее – будет, но уже вроде, как и не для него. Он тяжело вздохнул.
Ещё он прекрасно помнил, что прыжки во времени являются ещё и прыжками в вероятностном пространстве. А его и так занесло уже очень далеко…
Мелькнула мысль рвануть в Питер, пока лето, и тот молодой Ник не вспоминает о Свете, и… Но как ей потом всё рассказать? Ведь рассказать придётся. И тот всё равно вспомнит о ней осенью, и будет искать, и, зная себя, Ник не сомневался, что найдёт.
«Нет, всё глупо и бессмысленно. Надо припрятать машину, пусть лежит. И уехать куда-нибудь… в Екатеринбург. И жить. И забыть».
ГЛАВА 7. ГОСТЬ
Прошло много времени. Почти год.
***
Ник вышел из гостиницы, посмотрел на небо. Февраль. В воздухе уже пахло весной. Вот и снова в Питере. Защемило сердце.
Последнее время его стала одолевать мысль: как тут у них. Попадёт ли Света в аварию? И как она… Если она и в этом мире наркоманка, то может и лучше, что она погибнет… А если нет, то нельзя же сидеть и ничего не делать! Ник долго сопротивлялся, твердил себе, что всё забыто, что он всё равно, что умер… Но в конце концов плюнул, взял отпуск (он работал теперь в Екатеринбурге на телецентре) и приехал в Питер. Ничего нельзя было забыть.