– Что остаётся-то, – засмеялся Ник.
– Наш человек, Юлька не ошибается, – хмыкнул Гудров. – Отчаянная девка, сестры дочка. Сбежала из дому – ты представь – в Индию. На корабле. Через месяц только телеграмма пришла, родители чуть не при смерти, а она в Туркмении. Собиралась через границу, в Афганистан… Бог мой, в тринадцать-то лет! А там же тогда что творилось-то… Да и сейчас не лучше. И что же? Едва домой привезли, в Астрахань, она снова оттуда рванула: ко мне приехала. Я, говорит, в эту дыру ни за что не вернусь… Живёт тут у меня уже третий год… К родителям в гости ездит. Слушай, что расскажу. Месяца два назад пришёл к нам один чудак. Принес чертёжики-картинки. Говорит – установка для превращения свинца в золото. Какую-то теорию строения вещества новую придумал – и атомы ему не атомы… ну долго рассказывать. А у нас как раз время выдалось, да и установка простенькая. Собрали мы её и – странные дела: кладём в коробку образец, кнопку нажимаем – фью – куска свинца как не было. И вообще, что ни положишь – всё исчезает. Просто исчезает, напрочь, ты подумай. Друг этот, самородок, куда-то пропал, я так понял он приезжий был, ну в общем, не появляется пока. И вот мы уже второй месяц маракуем над ней всей конторой, и ты знаешь что?
– Что? – почему-то шёпотом спросил Ник. Гудров склонился ему к уху и негромко закончил:
– Похоже, на самом деле, это машина времени.
Ник недоверчиво улыбнулся, а Гудров, дёргая себя за нос, задумчиво добавил:
– Угу. И, возможно, я даже не шучу.
***
Прошло месяца полтора. За это время Ник успел съездить домой, утрясти все свои дела, вернулся и с головой погрузился в работу, иногда по неделе не выбираясь из лаборатории. Собственно лаборатория располагалась в подвале огромного особняка в одном из дачных поселков. Какой-то из «новых русских» затеял грандиозное строительство, а потом то ли уехал за границу, то ли взорвался вместе со своим мерседесом, и какими-то путями всё это перешло в собственность ГИАЯ, которая числилась официально как малое исследовательско-производственное предприятие.
Вообще вся хозяйственная деятельность организации происходила, казалось, сама по себе, а её невидимый и неуловимый двигатель со странным именем Реваз Петрович существовал, по всей видимости, только в виде голоса в телефонной трубке. Ну, вот как-то так:
Ночь, часа четыре. Звонок. Гудров берет трубку – голос:
– Здравствуй, дарагой, приятных снов. Тут одын человек меняет ниобиевую проволоку на вагон комбикорма. Надо?
Гудров трясёт головой и зевает.
– Надо вообще-то… А сколько проволоки?
– Обыжаешь, дарагой. Ровно на вагон комбикорма, даже больше…
– Бери. Ты где сейчас?
– В Пскове. Ну, спи, дарагой.
Через три дня приходит посылка из Красноярска, в ней оптические изумруды для лазеров. К ним записка: «Другому человеку тоже был нужен комбикорм, ниобий пришлю позже».
И так всю дорогу. Самого Реваза Петровича, похоже, никто ни разу не видел, кроме, возможно, Гудрова, но результаты его деятельности поражали: по всей стране работали какие-то заводики по производству комбикорма, извести, телефонов, ещё неизвестно чего, и благодаря этому, на счету ГИАЯ постоянно имелась круглая сумма, а сам Гудров мог не отвлекаться от чисто научной работы.
Вообще в группе числилось человек сорок. Кто со степенями, кто без, народ самый разный. Некоторые по совместительству преподавали, другие сидели по домам и вели теоретические разработки, третьи мотались по всему миру, собирая разнообразные интересные факты, а шестнадцать человек, считая и Ника – не разгибаясь, экспериментировали с МВ.
Насколько можно было понять, устройство создавало некое резонансное поле, которое меняло что-то в структуре материи образца, в результате чего, как предполагалось, время для этого образца начинало идти по-другому: то ли быстрее, то ли медленнее, то ли вообще в другую сторону.