Компания была разношёрстная – пацаны, мужик лет тридцати пяти в штормовке, две девушки – одна постарше, в очках, другая ровесница Юльки. Выделялся бритый наголо парень лет двадцати пяти, раздетый по пояс: не то чтобы Шварценеггер, но чувствовалось, что под кожей – сталь.
Юлька подвела к нему Ника.
– Вот. Человек. Только он не в курсе, и вдобавок вот-вот должен помереть, – она фыркнула. Парень, прищурившись, посмотрел на Ника.
– Человек, говоришь? Рад, – он протянул руку. – Коля.
– Аналогично, – Ник пожал крепкую ладонь.
– С нашими познакомишься по ходу пьесы. В общем, так: у нас школа выживания. Система простая. Экстремальные нагрузки. Кто хочет, тот выживет. Плюс теория.
Вдруг он резко ударил Ника в солнечное сплетение. Удар был не сильный, но точный. Ник не успел никак отреагировать, слегка задохнувшись, он взглянул на ухмыляющуюся Юльку, потом, выдохнув, ударил парня. Тот легко поймал кулак Ника в ладонь, широко улыбнулся:
– Но готов-то не был, ага? Есть над чем работать…
Ник развёл руками. К этому времени подошли ещё человек пять.
– Ну, пора, – бритый Коля повернулся к костру. – Всем привет. Погода дрянь. В целях сохранения формы сегодня ОФП. Как обычно – делай как я.
Потом началось. Вроде ничего особенного: бег, ходьба в приседе, отжимания, приседания… Недалеко от костра на соседней поляне обнаружилась прилично оборудованная спортплощадка – брусья, перекладина, самодельные штанги и тому подобное. И вот одно за другим – в течение часа в невероятном темпе.
Минут через десять у Ника уже мутилось в глазах, но он бежал, бежал, бежал…
Он почувствовал, как сзади его догнала Юлька, дёрнула за рукав:
– Подожди, отдохнём.
Ник вопросительно посмотрел на неё.
– Пропустим круг, а то погибнем. Я уже полгода бегаю, и то больше получаса не выдерживаю. А ему хоть бы хны, – она с завистью посмотрела на мелькающего среди деревьев Колю. – А когда мы начинаем догонять, они ещё чего-нибудь выдумывают. У него ещё братец есть, вообще труба…
Немного отдышавшись, они побежали дальше.
***
В девять утра Ник уже хозяйничал на кухне, Юлька плескалась в душе. Когда она вышла, на столе дымилась картошка с грибами; Ник резал помидоры в салат.
– О-о! Вот где собака порылась, – закричала она. – А я-то яичницу каждое утро…
Вскоре она куда-то умчалась, и Ник вновь остался один. Во всем теле чувствовалась дрожащая слабость. «Вот завтра я точно погибну», – подумал он.
Повалявшись с книжкой часа полтора, он опять вспомнил Свету. Почти непроизвольно подтянул к себе телефон, снял трубку и вдруг понял, что не помнит номера. В голове лишь вертелось: сорок-сорок, а первые три цифры – никаких намёков. «Обыдно, да?» – пробормотал Ник. Он положил было трубку, но потом вроде бы наугад потыкал кнопки и через пару секунд услышал короткое:
– Да?
Ещё через пятнадцать минут он был уже на пути к станции метро, сам не понимая, какая муха его укусила.
***
По раскачивающемуся вагону бежал ветерок, шевеля мокрые волосы.
Ник смотрел на своё отражение в тёмном стекле и спрашивал себя: «Что за чёрт? Ну, допустим, скучно. Но к чему такие порывы? Э, друг Николай, что-то ты темнишь…»
Действительно, Ник уже почти и не помнил её, не помнил, о чём они разговаривали… Он пытался представить её лицо, но в памяти всплывали лишь отдельные неясные картинки: маленькая фигурка возле длинной очереди, широко распахнутые глаза, мимолётная улыбка и сосредоточенный взгляд… и всё.
Может быть, с ней связывалось невольно то совершенно особое настроение, которое пело в его душе, когда они шагали мимо сверкающих солнцем луж по пустынному Невскому? Ник пожал плечами и улыбнулся: «Но как она славно разговаривает!»
«Почему ты меня чуть не забыл? Мог бы позвонить хотя бы и сказать «как дела?» Я хотела на тебя обидеться, только это несерьёзно. И, знаешь, ты не думай, конечно, чего-нибудь, только ты приезжай, пока опять не пропал. Приезжай?»