А как отличаются датчане из «Пояса Виски» от своих соотечественников из «Гнилого Банана»! Первые живут на датском «Золотом берегу» – Страндвегене (Береговом шоссе). Эта прибрежная полоса застроена роскошными виллами, бунгало в стиле модерн и многоквартирными домами с окнами на море. Многие здания построены по проектам знаменитых датских архитекторов послевоенного периода (именно здесь находится вышеупомянутая «самая красивая бензозаправка в мире» дизайнера Арне Якобсена). Страндвеген может похвастаться отличными пляжами, мишленовскими ресторанами, знаменитым жилым комплексом Bellavista, спроектированным тем же Якобсеном, историческим лесопарком Дирехавен, где живут олени, и самым очаровательным художественным музеем Скандинавии – Музеем современного искусства «Луизиана».
Рыбацкие деревушки Страндвегена и его прибрежные особняки в стиле «Хэмптон» стали домом датской элиты. Здесь живут кинозвезды и кинорежиссеры, успешные адвокаты, банкиры, финансисты, спортсмены, руководители корпораций и ИТ-предприниматели. По британским или американским меркам местная недвижимость стоит сущие копейки – в среднем около миллиона, максимум трех миллионов фунтов стерлингов. Но для датчан Страндвеген – это символ. Символ всего, к чему одни втайне стремятся, а другие считают вульгарной и предосудительной аномалией на фоне общепринятой умеренности.
А что такое «Гнилой Банан»? Это современное название огромного района на побережье страны. Там высокая безработица, низкие зарплаты, разваливающаяся инфраструктура, плохое здравоохранение и слабое образование. Он простирается от северной Ютландии на юг вдоль западного побережья и заканчивается южными островами Лолланд и Фальстер. «Банан», он же udkantsdanmark («внешняя» или периферийная Дания, захолустье), – сельская местность, большая часть земельного массива страны, без учета двух главных городов (Копенгагена и Орхуса) и Северной Зеландии.
Эти регионы Дании медленно умирают из-за постоянного оттока молодых и образованных, уезжающих в большие города, и встречного притока безработных и пожилых. Их упадок не смогло остановить ни одно правительство, хотя на ликвидацию проблемы направлялись несуразно большие бюджетные средства.
«Конечно, различия есть, – согласился Педерсен, когда я затронул эту тему. – Но они не столь драматичны. Я жил на Манхэттене, бываю в Пекине и много где еще. У нас нет подобной нищеты. Эти люди никогда не будут голодать. Бедностью в Дании считается отсутствие второго телевизора!»
Но я усомнился в этом. Слишком уж очевидна разница между Копенгагеном и остальной страной в том, что касается рабочих мест, общественного транспорта, государственных услуг, культурных мероприятий да и просто возможности увидеть или сделать нечто приятное.
Есть опасения, что в сфере здравоохранения и образования Дания постепенно превращается в двухуровневую страну. Все больше датчан, которые могут себе это позволить, обращаются к частным врачам (по последним подсчетам, таких уже 850 000). Результаты социологических опросов показывают, что уровень удовлетворенности датчан своим социально ориентированным государством стремительно падает. Возможно, жители Дании возлагают слишком большие надежды на свое государство, исходя из количества денег, которые они ему отдают. Тем не менее, по данным опроса, проведенного консалтинговой фирмой Accenture, положительно оценили работу госсектора лишь 22 процента жителей страны.
Главную проблему будущего могут создать различия в школьной успеваемости, которые обусловлены местонахождением школы. Недавний опрос газеты Politiken показал, что средняя оценка учеников гимназии (так называется в Дании средняя школа) в городке Исхой, расположенном к югу от Копенгагена и населенном преимущественно рабочими, составила лишь 5,4 балла из возможных 12. Школа в более зажиточной Северной Зеландии показала среднюю оценку 7,7 при 6,9 в среднем по стране.
(«Семиступенчатая» датская система школьных оценок устроена довольно странно. Сначала идут оценки от –3 до 00 (неудовлетворительные), затем 2, 4, 7, 10 и, наконец, высший балл: 12.)
Такие тенденции характерны не только для Дании. Похожие проблемы возникают в Финляндии. Рост городского населения намного сильнее ощущается в Швеции, где в трех главных городах – Гетеборге, Мальме и Стокгольме – сегодня проживает примерно 40 процентов населения страны. Огромные территории в северной части Швеции остаются заброшенными практически без признаков цивилизации. Это происходит по двум причинам. Во-первых, плотность населения Швеции значительно ниже, чем в Дании (ее площадь больше в десять раз, а население – всего лишь почти в два). Во-вторых, за последние сто лет индустриализация в Швеции происходила намного более интенсивно. Сломать этот тренд удалось, видимо, только Норвегии. Ее колоссальные нефтяные доходы и давняя традиция децентрализации (жителям сельской местности на законодательном уровне гарантируется получение широчайшего диапазона государственных услуг) помогли сохранить провинциальное население и обеспечить его надлежащей инфраструктурой.