— Вы… Ко мне? — выдавил из себя виновник торжества.
Телегин тут же поднялся.
— Бердяев? — голосом Джигурды поинтересовался Витек.
— Д-да… Не… Да.
— И как это понимать?
Матвей бросил взгляд на Аллу. Та сидела, не поднимая глаз. Все понятно — призналась.
Зараза. Хотелось убежать обратно в камеру и попросить защиты у Стаса и адвоката Сулейманова. Но все-таки решил уточнить.
— Что — это?
— Ворюгу поймал, а от презента отказался. Тебя чо, уговаривать надо?
Это было неожиданно. Совсем неожиданно. Жизнь внезапно продолжалась. Как же она чудесна… И тремор пропал.
— А… Вы об этом… Просто нам запрещено принимать подарки. Борьба с коррупцией, все такое.
— А это не коррупция, — Телегин протянул пакет, — это благодарность. За отличную работу. Держи. Удачной службы.
Пришлось взять.
— Ну… Спасибо.
— Во как надо, а не сопли жевать, — посмотрел на жену Витек. — Пошли.
— Если хотите массаж, заходите, сделаем бесплатно, — сухо, по-деловому добавила Аллочка, но улыбнулась так, что кровь у Матвея вновь пошла вниз.
— Обязательно зайду. Массаж не помешает.
В кабинете извлек подарок из пакета. Все традиционно. «Хеннесси» в коробке. Очень кстати. После работы есть чем снять стресс. Матвей не алкаш, но сегодня просто необходимо.
Однако не судьба. Ибо вернулся из травматологического пункта бывший наставник. С печальным диагнозом и пластырем на носу. Легкий вред здоровью.
— Моть, это Элькин муж, что ли?
— Да… А ты не знал?
— Он вообще-то не представился… Я не понял, что вы за цирк с конями устроили?
Матвей уже окончательно пришел в себя, окреп духом, поэтому отвечал спокойно и уверенно, как подобает настоящему Штирлицу.
— Какой цирк? Он ломал дверь, позвонили граждане.
— Димон сказал, ты звонил. Моть, не стесняйся, все знают, что ты Эльку пашешь.
Да, все тайное становится явным в маленьком сплоченном коллективе.
— Не отрицаю — звонил я. А мне граждане. А Элька? Если ее не буду пахать я, ее будут пахать солдаты НАТО. И узнают все наши секреты. В том числе и твои. Враг не спит. Поэтому, Леха, не пахота это, а служебная необходимость, — Бердяев вздохнул и мрачновато добавил: — Иногда с риском для жизни.
Гуляев закатил глаза к потолку и театрально сжал виски руками.
— Ах, ну это совсем другое дело! Конечно, служба! Дни и ночи! Я сразу понял по твоим носкам, которых нет! Прости, прости, Мотя! Но кто возместит ущерб за мою разбитую рожу? Министр или майор Хром? Надо рапорт написать! Это же по службе! Бумагу, бумагу!
Засранец. Но, как говорится, наставников не выбирают.
— Погоди, — Бердяев поднял пакет с коньяком, — держи лекарство. Лучшее в мире. Завтра — никаких синяков.
Гуляет взял пакет, заглянул внутрь.
— Белорусский?
— Обижаешь. Франция.
— Я не беру подгонов, но принципы дороже.
Он быстро исчез. Матвей упал на стул и наконец перевел дух. Надо шепнуть Эльке, чтоб убрала носки из-под кровати.
Все это наводило на логичную мысль. Пора искать единственную и неповторимую. Чтобы не разориться на носках.
И словно по волшебству раздался звонок. Маша из галантерейного магазинчика на соседней улице. Хороша, мила, умна, и румяна, и бела. Но тоже замужем. За злым мужем.
— Привет… Может, заскочишь сегодня? Мой с мужиками на охоту уехал, я что-нибудь приготовлю.
Нет уж, хватит.
— Извини, Машуль, не могу. Был трудный день. Да и носков.
Глава вторая
Прекрасное июньское утро принесло новые и никому не нужные проблемы. С другой стороны, не будет проблем — не будет движения к прогрессу. Диалектика.
Часов в восемь разбудил Гуляй, дежуривший на сутках по отделу. Заявочка не то чтобы тревожная, но с перспективой.
Ранним утром на дорожке в парке Гагарина, разбитом на вверенной Матвею территории, беспокойный таджик-газонокосильщик обнаружил черный «Рафик», то есть РАФ-4 с приоткрытой дверью. И, как честный гастарбайтер, решил заглянуть в салон. Вовсе не с целью наживы. Денег и ценностей не увидел, но заметил подозрительные потеки на бежевой обивке переднего сиденья. Понюхал. Вином не пахло. А чем пахло, хорошо знал, потому что воевал еще в Афгане, причем не на нашей стороне. Быстро вызвал полицию. Соотечественник вряд ли бы вызвал, но бывшие душманы — другое дело. Они бдят.