Кочегарку Матвей стазу отверг. Придется привлекать приятеля, а это лишнее слабое звено. Так что — река. Течение сильное, труп могло унести за пару десятков километров, хрен найдешь, пока сам не выплывет. А он не выплывет. Второй важный момент — вещественные доказательства. Заточку лучше не светить — китаевской крови у них нет. Но зато есть след обуви на парковой дорожке. Возможно, совершенно левый. Фото есть в розыскном деле. Размер примерно Трефа. Степан вызвался найти туфли с аналогичным рисунком. След не очень четкий, ни один эксперт не докажет, что на сто процентов это та самая обувка. Вынесет заключение, что, возможно, она и есть. А возможно, и не она. Что вполне достаточно при прочих уликах. А самыми важными уликами будут те самые часы и записка. За часы ответственным назначили Степана, за записку — Матвея. И еще за волосы и слюни подозреваемого.
И теперь коварный план не казался таким уж нереальным. Но Мотя еще раз взвесил все «за» и «против». Все вроде бы складывалось. Панфилов не станет особо придираться к уликам, если сам найдет убийцу, а тот не пойдет в отказ. А до суда дело скорей всего и не дойдет — Трефилову остался месяц, не больше. По закону оно даже после смерти обвиняемого должно быть рассмотрено, если настаивают родственники. Но они не будут настаивать. И некому будет объяснять возможные нестыковки. И адвокат за «так» толстую задницу рвать не будет. Защищать честное имя усопшего. На мировую же общественность нашему правосудию плевать с балкона городского суда.
Но существует, конечно, один отрицательный момент. Как отреагирует на эту пургу настоящий убийца? Возможно, обрадуется, приняв либеральную версию, что менты нашли козла отпущения для получения обещанной награды и копать дальше не будут. А может, огорчится. Несолидно как-то получается. Какой-то урка на почве личных неприязненных… Зашквар. А если его поймают? Или с повинной придет. Тогда — вилы.
Ну и Татьяну придется огорчить. Она питает иллюзию, что Толик от кого-то прячется и жив-здоров. И Матвей эту веру всячески поддерживает. Но это лучше, чем в камеру присесть. Наверно…
— Только так договоримся, — предупредил Треф, выпустив в земную атмосферу очередную порцию папиросного дыма с ароматом травки, — бабок не будет — иду в отказ и всех сдаю. Без обид.
— Конечно, — подтвердил мистер Фейк, зачем-то похлопав себя по брюху, — бабки будут. И дедки.
— Матвей тоже кивнул, затем вынул часы, протянул уголовнику.
— Пальцы оставь. На стекле и сзади.
Затем поставил аптечную баночку для сдачи анализов.
— Плюнь. И вырви волосы.
Зэк смачно харкнул в банку, выдрал несколько жидких волосков, которые Бердяев переместил в конверт. Достал блокнот, вырвал листок и положил перед Трефиловым.
— Пиши записку. Степ, продиктуй.
Сам вышел из зоны табачного поражения. Кухня напоминала полигон с дымовой завесой. В коридоре набрал номер.
— Татьяна Борисовна, добрый вечер… Звонили из Следственного комитета, попросили опечатать квартиру Толи. Не волнуйтесь. Так полагается, чистая формальность. Хотите, за вами заеду? Тогда через час. До встречи.
В дороге снова началась кровопролитная борьба между разумом и чувствами.
— Что ты делаешь, Бердяев?! Опомнись, идиот! — в ужасе кричал в правое ухо разум. — Всего не предусмотришь! И, главное, чего ради?! Ладно бы куш на кону неподъемный. А тут баба какая-то!
— Не надо лукавить, — нашептывали чувства, — не только баба, но и должность. После такого раскрытия все конкуренты сойдут с дистанции. Слава, почет, уважуха! И баба, кстати, не какая-то… Ты будешь героем в ее глазах! Ты нашел убийцу ее брата! И потом… Не ты это придумал. Трефилов сам предложил. Значит, не велик грех.
— Только, если что, отдуваться тебе, а не Трефилову! — настаивал разум. — Ты видел его первый раз в жизни! Таким орлам по определению нельзя верить! Может, его попросил взять на себя грех настоящий убийца! И ты автоматом становишься соучастником! Кому потом доказывать будешь, что не при делах?! А это не злоупотребление вшивое, это убийство!
— Не слушай этого сухаря и чистоплюя! Русский человек прежде всего опирается на нас! На чувства! А ты русский! Слушайся нас!
— Поэтому и сидим с вами в жопе! Мотя, не делай этого! Разворачивай «Солярис»!
— Вперед! Будь мужиком! А мужик тот, кто рискует, а не последствия просчитывает!
Заткнитесь оба!