Матвей, вернувшись из травматологического пункта с зашитой раной, намекнул следователю, что неплохо бы возбудить еще и статейку за сопротивление представителю власти, что и было сделано.
Майор Хром, выслушав доклад подчиненных, как всегда, ограничился одним словом, произнесенным с восторгом и чувством глубокого удовлетворения. А значит, и премия не за горами.
Панфилов после допроса отправил убийцу в изолятор, на завтра назначил проверку показаний на месте, дабы закрепить успех. На обыск к Китаеву поехал Гуляев и без проблем отыскал трефиловскую записку в столе. Теперь все сомнения в виновности злодея отпали, и можно смело праздновать победу, что и было сделано путем распития благородных напитков из семейства коньячных.
Татьяна приняла известие о гибели брата стоически, опять-таки сказалось детдомовское прошлое. Не рыдала, не заламывала руки и не посылала Трефилову проклятия. Попросила рюмку коньяка и уехала к себе, оставив ключи от квартиры брата следователю. Матвей благоразумно не звонил ей, понимая, что она в шоке и лучше какое-то время человека не беспокоить.
Утром после проведения «уличной» Панфилов набрал Мотю и поделился сомнениями. Дескать, не сходится дебет с кредитом.
— Трефилов сказал, что Китаев в агонии у него волосы вырвал, а на осмотре никаких волос не нашли.
— Так потому что не искали, — спокойно отреагировал герой, — тачку формально осмотрели. Какие проблемы? Пусть еще раз осмотрят, с пристрастием. Уверен, все найдется.
Конечно найдется. Волосы уже в салоне. Вместе со слюнями чудовища.
— А записка? Не проще ли через мессенджер или через сети?
— Я не узнаю тебя, бро Евген! Это же засветка! И потом, откуда этот черт засиженный слышал про мессенджер? Он и слов-то таких не знает. Не парься. Он показал, где тачка стояла?
— Да.
— Пальцы на часах его?
— Его.
— Так что ж тебе надо, собака? Предъявляй обвинение, хороняка! Там улик на пятерых хватит!
— Главной не хватает — трупа… Мне ж дело в суд передавать, а сам знаешь, какая там практика. Нет трупа — не установить причину смерти. Адвокат заявит, что, может, Китаев от страха умер, а не от заточки. Которой, кстати, тоже нет. Поэтому давайте труп ищите, иначе соскочит Трефилов. Особенно если в отказ пойдет.
Не пойдет. Не успеет. Но в словах Панфилова имелся резон. Действительно, судебная практика отдавала шизофренией. Но здесь он уже ничем не мог помочь. Никакими лекарствами.
— Хорошо, будем искать. С МЧС свяжемся, пусть водолазов отряжают. Может, и найдут. Пока.
Вечером позвонила Татьяна. Она успокоилась и неожиданно предложила встретиться в кафе. У Матвея заколотило сердце, чего не случалось с ним ни разу со времен Екатерины Великой, как он называл Катьку.
Через полчаса он уже ждал ее за столиком. Татьяна была в строгом костюме мрачных тонов, без макияжа и с убранными в тугой пучок волосами, что говорило о трагичности момента. Заказала только черный кофе без сахара. А какой же еще? Не с молоком же? Не та ситуация. Поинтересовалась, как поживает раненое плечо. Матвей небрежно ответил, что кость не задета.
— Это похоже на Толю. Я имею в виду — поехать на встречу с незнакомым… Он смелым был, — предалась воспоминаниям Татьяна. — Когда родители погибли, сразу повзрослел, сказал — теперь он за семью отвечает. Никогда ни за кем не прятался, все сам решал. Он и здесь никого не боялся. Ты же видел его сюжеты. Не каждый такое выложит.
— Да, парень без тормозов. В хорошем смысле.
— Матвей, — Татьяна сняла очки и положила их рядом с кофе, — помнишь его последний сюжет?
— Примерно. И что?
— Толя обещал в следующем видео поджарить очень серьезных людей. А он никогда не бросал слов на ветер. Значит, имел на руках компромат. И люди могли…
— Убить?
— Да… А потом договориться с этим чокнутым, чтобы взял на себя… Или действительно убил. Я не верю ему.
Матвей примерно угадал, о чем будет разговор. Да, стадия отрицания налицо. Очень многие родственники потерпевших не верят признаниям убийц. Ищут второе дно.