— Район ответственный. Справишься? — задал дежурный вопрос полковник.
«Нет, не справлюсь, простите».
— Постараюсь, Аркадий Михайлович! — бодро гаркнул улыбающийся Бердяев.
В отличие от армии даже в протокольные моменты можно было называть руководство не по званию, а по имени-отчеству. Словно отца родного.
Майор Хром добавил:
— Матвей здесь начинал, оперативную обстановку знает отлично, коллектив его уважает. Справится.
Лопырев, подумав немного, велел Хрому выйти, оставшись наедине с кандидатом на должность. Поднялся из-за бескрайнего стола и подошел к Бердяеву, надевшему по сегодняшнему поводу парадный костюм.
— Я вот тоже с простых оперов начинал… Рана не болит? — он кивнул на плечо подчиненного.
— Нет… Да там и несильно. Повезло.
— Риск, конечно, благородное дело. Но лучше без него.
— Вообще-то я о риске и не думал, — скромно потупив взор, пояснил Мотя, — просто надо было задержать.
Лопыпев посмотрел на опера с каким-то нехорошим подозрением, словно авторитетный зэк на первохода. «А не петушок ли ты часом?»
— Да… Тут одного риска мало… Нужна наглость. Большая наглость.
Бердяев мгновенно напрягся, как Фокс, почуявший в ресторане засаду. Полковник вернулся к столу и щелкнул по клавиатуре компа.
Послышалось шипение, а затем Мотя услышал шершавый голос покойного Трефилова.
— Только так договоримся. Бабок не будет — иду в отказ и всех сдаю. Без обид.
— Конечно… бабки будут. И дедки.
Это уже Степа. А следующий — Мотя.
— Пальцы оставь. На стекле и сзади… Плюнь. И вырви волосы.
Аркадий Михайлович остановил запись.
— Кто там еще с вами? Журналист? Как его — Нестеров?
Матвея окатило жаром. Да, это провал… Полный и безоговорочный. Хуже, чем у Штирлица с его пальцами на чемодане радистки. Тут версию не слепить, сколько в камере ни сиди. Черт! А ведь за это реально камера маячит!
Он не знал, что ответить. Да и кто бы знал? Взяли с поличным. Кричать, что это монтаж? Проверят на раз. Блин, как чувствовал…
И даже не думал, откуда у Лопырева запись.
— Вы там совсем спятили? Его идея или твоя? — не дождавшись ответа, задал очередные наводящие вопросы шеф.
— Его… Его… — едва слышно промямлил подбитый летчик Мотя.
— Да ты еще и дрейфло, — презрительно сморщился полковник, — но везучее дрейфло. Эту запись прислали в прокуратуру. Трефилов вор идейный и напоследок вас, идиотов, кинул. Повезло, что прокурор мой друг. Ты хоть на секунду представляешь, что будет, если это всплывет?
«Неужели Степа не расплатился с этим засранцем?» Матвей не присутствовал при передаче денег дочери Трефилова, знал об этом только со слов Нестерова. А тот мог и слукавить. Иначе какой резон посылать запись в прокуратуру?
— Что делать теперь, герой?
— Я напишу рапорт по собственному, — мгновенно предложил самый простой и логичный выход Бердяев.
— Как у тебя все просто! Не-е-т, передовик. Искупать будешь. Кровью. Первое. Возвращаешься в отдел. На землю. И приступаешь к работе. Настоящей работе, а не показушной. Хоть один «глухарь» по тяжким — я даю этому ход! Сядешь с песнями! На всю страну прогремишь! Я, конечно, тоже огребу за такого подчиненного, да и ладно, пенсия есть.
— Но… Это нереально, — тоном приговоренного к четвертованию возразил подчиненный.
— А ты постарайся. Ты же лучший… Второе. Деньги где? Алмазовские?
— У Степы… Я не брал. Ни копейки… Клянусь. Половину он дочке Трефилова отдал… Наверное…
— А теперь пусть вернет. Но не Алмазову, а в фонд помощи семьям погибших сотрудников. Срок — месяц. Проверю. И третье. Блогера найти. Живого или мертвого.
Вот это было самым страшным условием. Потому что в жизни Моти появилась Татьяна. И понятно, каким образом она отреагирует.
— Так… меня ж потом…
— Скажем, это была оперативная комбинация. А победителей не судят.
Опер попытался вяло протестовать.
— Я что, для себя это делал? Только и слышу — цифры, цифры, цифры… Показатели…
— И премии! Не забыл?! На должность вон нацелился! Хватит ныть! В каждом приказе мелькаешь! Беру тебя на личный контроль! Под видеонаблюдение. Отошьешь хоть одного заявителя, хоть один материал зажмешь, хоть одна жалоба — пощады не жди! Свободен, герой!
Хромову Матвей поведал упрощенную версию. Мол, не утвердил Лопырев. Сказал — молод еще, поработай годик-другой. Майор произнес три волшебных буквы, из которых все становилось понятным — есть блатной либо денежный варяг, а вы ступайте лесом.
Первым делом Мотя позвонил компаньону Степе и срочно предложил встретиться. Ничего по телефону не объяснял.