Он снял пиджак, аккуратно сложил на табурете.
— Стремянку держите. Крепко. Оба.
Эту команду выполнили с охотой, без возражений. Матвей лег на переправу. Не так страшно. Да и удобней ползти, чем на карачках. Пополз, стиснув зубы и стараясь не смотреть вниз.
Но не учел он похмельного состояния пузатого друга, не учел. Чихнул тот, дернул рукой, ослабил хватку. А Галкина женщина хоть и грузная, но слабая. Не удержала она лесенку.
Полетел Мотя вниз, аки сбитый Бэтмен. И вся жизнь промелькнула за секунду. Детство, юность, Катька, универ, ментура, майор Хром, Татьяна… А потом удар и темнота…
— Стремянку держите! Крепко! Оба! И не чихать!
…Матвей очнулся. Блин, не надо думать о плохом. Ведь, если упасть на дерево, есть шанс выжить.
Давай, герой, доказывай героизм.
Что такое полтора метра, когда под тобой восемь этажей пустоты? Пустяки. Не смотри вниз, не смотри! Там зеленая жопа! Вот он, настоящий подвиг! Потому что никто никогда про него не узнает. Выходит, и не подвиг. В Сеть никто не выложит и лайк не поставит.
Дополз, схватился трясущимися пальцами за металлическое ограждение, перевалился, упал на балкон Рихарда, отдышался. Жив! Не так и страшно оказалось. Черт, там же Зорге подыхает!
Бросился к двери. Заперта изнутри. Приложил ладони к стеклу, заглянул внутрь. Увидел соседа. Лежит тот на тахте в корявой позе. Согнутый в поясе. Мучился перед смертью. И рядом банка с огурцами.
— Походу, опоздали, Марь Петровна. Сядете.
Теперь уж бояться нечего. Схватил пустую бутылку, валявшуюся на балконном полу, саданул по стеклу. Разбилась бутылка, видать, паленка. Обернул платком кулак, ударил снова, как Ван Дамм по кирпичу. Есть! Кулак не паленка — настоящий. Открыл дверь, бросился внутрь.
— Рихард! Рихард!
Пощупал пульс на тощей руке. Есть нитевидный. Будет жить! Понюхал банку с огурцами, поморщился. Да, отравы Марь Петровна не пожалела.
— Эй! Как ты?
Открыл глаза спасаемый, сначала левый потом правый.
— Ты кто?
— Смерть твоя. В огурце.
Отлегло на душе. Раз в рассудке, выживет.
Матвей осмотрелся. Хороша квартирка — в жопе дырка. Не Лувр. Из мебели тахта, шкаф с отломанной дверцей, пластиковый стол, свистнутый, наверно, из уличного кафе. Тележка из супермаркета, в ней коробка. Батарея пустых бутылок, в основном из-под напитков семейства водочных. Репродукция Джоконды, как без нее? И, в общем-то, всё. Обитель зла. Сам хозяин тоже не Ален Делон. Лет сорок, светлый лик, подпорченный пьянством, на шкуре синие татухи церковно-блатного содержания. Из одежды костюм-классика: майка и треники. Выхлоп — мухи дохнут. Рихард Львиная печень. Выдержала дихлофос, не подвела. Матвей его не знал, конура-берлога находилась на земле Гуляева. И из-за этого синего утырка он рисковал практически одной жизнью! Да чего там практически! Реально одной!
Рихард присел, протянул руку к пластиковому стаканчику с остатками пойла. Выпил, икнул, занюхал майкой и окончательно пришел в себя. И чего с ним делать? Из-за огурцов ведь действительно не посадят.
Коробка в тележке выбивалась из интерьера. Белая, фирменная. Отсюда дедуктивный вывод — ворованная.
Матвей вскрыл. Упаковки лекарств, в основном таблетки. Красочные упаковки фабричного производства.
— Где свистнул[4]? Или ты больной?
— Сам ты больной, — ответил человек с именем Зорге и снова рухнул на тахту, сраженный Дионисом.
В дверь позвонили. Видимо, Степа и Марь Петровна. Так и оказалось. В руках у последней банка с огурцами. На лице искреннее расстройство.
— Сволочь, он нормальную банку спер, а с дихлофосом — вот! Ничего, в следующий раз сдохнет!
Какие добрые бывают люди. Даже тюрьмой не испугать.
Матвей вызвал дежурную машину, составил протокол изъятия лекарств, в качестве понятых записав соучастников незаконного проникновения. Галкиной объяснил, что она, идиотка, должна сказать на суде, если суд, конечно, будет. Так и так, сосед долго не выходил, из квартиры воняло, прибежала в полицию. А Матвей проник туда через балкон, ибо время шло на минуты. Стекло вставлять — за ее счет.
В отделе его ждал новый кабинет. В смысле — старый, но без камеры наблюдения. Камера теперь пускай за молодым коллегой подглядывает. Хотя этот маневр скорее для «галочки» — Лопырев снова пришлет мастера. Но хотя бы пару дней можно пожить спокойно. Бумаги и вещички Матвей решил перенести позже, а сейчас занялся напрасно спасенным Рихардом. Все-таки интересно, откуда «колесики»? Степу попросил подождать во дворе. А Галкину послал к черту вместе с огурцами.