— Я бы с удовольствием, но я сотрудник полиции, и по положению о прохождении службы мне запрещено заниматься политикой.
— Пустяки, — успокоил Брагин, — никто вам не предъявит. С этим решим.
— А зачем мне это?
— Правильный вопрос… На девяносто процентов Илья Викторович станет губернатором. Вы представляете, Матвей Александрович, какие перспективы откроются перед вами? И служебные, и остальные.
Да, от таких предложений действительно не отказываются. Наверняка Алмазов поменяет руководство полиции, в том числе и Лопырева, а его выдвинет максимально высоко. И это шанс соскочить с крюка. Вряд ли полковник, выйдя на пенсию, обнародует запись Трефилова. Особенно если предложить ему место начальника службы безопасности какого-нибудь серьезного банка.
— Ну, в принципе…
— Может, перекусим? Время обеда…
— Не откажусь.
…После ушицы из стерлядки Матвею пришло СМС. Глянул на экран. Номер неизвестный. Но прочитав сообщение, сразу узнал абонента. Помянешь черта, и аппетит пропадет.
«Не расслабляйся. За гранату хвалю, но на амнистию не рассчитывай. Ищи блогера. Лопырев».
Не сказать, что после случившегося жизнь Матвея круто изменилась, но позитив определенно появился. И как не появиться, если девочки на улице просят сделать с ним «себяшку» — селфи, когда корреспонденты телефон обрывают и из столицы звонят и на ток-шоу приглашают. В Москву ушли документы наградные. Вчера даже в церкви батюшка узнал и перекрестил. Заехал туда Мотя не по собственной воле, не свечку за спасение ставить. На заявку. Какие-то сатанисты ночью забрались и алтарь осквернили символами дьявольскими.
После двадцатого интервью он уже и сам стал верить, что сознательно упал на гранату, думая, что она настоящая. Гнал, как увидел в очереди испуганную до смерти девочку и понял, что иначе поступить не может. И прочую пургу. Мистер Фейк подтвердил, что была абсолютная уверенность в подлинности оружия. Ведь ему тоже нужна слава и раскрутка. Не побоялся отважный журналист пойти на вооруженных бандитов с голыми руками. А слава — как чесотка: чем больше чешешься, тем больше хочется. Особенно если она монетизируется. Тот же издатель сразу предложил издать книгу за их счет и даже посулил гонорар. Ведь теперь не надо вкладываться в рекламу. А может, испугался крутого парня Степу. Предложить-то предложил, но не факт, что успокоится и передумает.
И главное — Татьяна. После кровавой битвы с Трефиловым она убедилась, что Бердяев — храбрый парень, но чтоб, не задумываясь, на гранату лечь… Да за таким — как за бронированной стеной. Поэтому на следующий день ужин состоялся. Правда, без ожидаемого продолжения. Но лиха беда начало.
Теперь еще Алмазов пригласил в свою компанию.
В общем, все неплохо. Но в теплом океане блаженства две зубастые рыбки покусывали за задницу. Первая — сбежавший Миронов. Раз он метнул боевую лимонку, значит, терять ему нечего и он не успокоится. И вторая — Китаев. Их обоих надо ловить, срочно ловить.
Да, еще и кот. Сиамский. Не до него как-то было в эти жаркие дни. Поэтому объявление о продаже Матвей так и не дал. Да и привыкать к подлой твари стал.
Мотя решил начать со второй рыбки. Первую и так ловят. Следственный комитет возбудил дело по фейковым лекарствам, Миронова объявили в розыск, потому что задержанные налетчики всё валили на него. Мол, они мирные гастарбайтеры, нанятые коварным русским для погрузки коробок на складе. За отдельную плату попросил их изобразить грабителей, зачем — они не в курсе. А охранники склада и подавно отрицали участие в инсценировке. Реально, мол, сдались в плен. Не на калаши же с травматами лезть? Номинальный владелец фармацевтической конторы на следующее утро сорвался в «запланированный» отдых в Турцию и возвращаться не собирался. А чуть позже заявил о политических мотивах. С директора склада вообще взятки гладки, он просто предоставлял площади.
Китаева же никто не искал, ибо прочесать дно реки просто нереально, даже если нанять всех водолазов города.
Мотя предложил сообщникам вернуться к его плану. Выманить потенциальных заказчиков из логова.
Приветливым летним вечером, когда силы добра царствуют безраздельно, собрались они втроем в квартире-студии блогера. Перед этим опер сорвал с двери собственные пломбы-ленты, якобы повешенные им по поручению следователя. «Все, уже можно».