Мотя заглянул в холодильник. Пусто и темно. Отключен от сети. Рукомойник без воды. Дедукция подсказала, что сейчас дом необитаем. Но, возможно, время от времени кто-то заезжает. Нет слоя пыли, паутины и характерного запаха затхлости. И окурки не из пролетающих самолетов упали. Матвей кивнул на дверь.
— Поехали… Возьму в техотделе маячок. Если кто-то придет, он скинет СМС.
— За его поимку награды случайно нет? — уточнил корыстный Степа.
— Увы. Только моральная. Сейчас заскочим в жилконтору, узнаем, чей дом.
— Никуда не надо заезжать…
Все участники незаконного проникновения синхронно вздрогнули, сэндвич выпал из рук журналиста.
Голос шел из угла комнаты. Он не был живым, если можно так сказать. Динамик, чуть искажающий звук.
— Хозяин не будет жаловаться. Кстати, здравствуйте, господа.
Судя по репликам, где-то спрятаны и микрофоны.
— Здравствуй, Матвей Александрович…
Так… Засада…
— Кто ты? — нервно спросил Бердяев, хотя уже догадался, кто с ним разговаривает.
— Тот, кого ты посадил на пять лет. Юра Миронов.
«Черт! Я ведь сразу понял, что все слишком просто. Алиса могла взять трубку у любого гостя или коллеги, но подошла именно к Степе. Значит, она знала, что он в паре со мной. Откуда? Скорей всего, следили».
— Предлагаю всем, кроме тебя, отойти от дома, как можно дальше. Просто спокойно отойти.
Татьяна и Степа уставились на своего главаря.
— А если нет? — дерзко спросила она.
— Таня, сделайте, что я прошу. Так будет лучше.
«Ну точно следил. Даже имя Китаевой знает».
Матвей кивнул ей, мол, не спорь.
— Уходите, уходите… Все нормально.
Она посмотрела на опера, словно извиняясь. После оба вышли из комнаты.
— Неплохо выгладишь, — похвалил динамик, вернее Миронов, — возмужал.
— Что надо? Где ты?
— Мы в прямом эфире. Трансляция в Сети в реальном времени. Камеры спрятаны хорошо, не найдешь…
Такой расклад не обещал ничего хорошего с учетом личности товарища.
— В блогеры заделался?
— Типа того… Красиво ты на гранату прыгнул. Как в кино.
— Мудак, там люди были!
— Но ты же был уверен, что граната с дефектом? Да? Давай раскроем зрителям наш маленький секрет.
— Нет! Она настоящая! — Мотя смотрел в сторону динамика, рассчитывая, что там и камера. — И я ни хрена не знал.
— Стало быть, ты герой. Настоящий герой, готовый отдать жизнь за посторонних. Браво! Тогда выгляни в окошко. Дам тебе горошка.
Матвей подскочил к окну и откинул занавеску.
— Видишь домик? Это детский лагерь.
Он уже знал это. Дети резвились на площадке под присмотром воспитателей.
— А теперь загляни под стол.
Подошел, приподнял клеенку.
И сразу понял, почему Миронов велел остальным отойти от дома как можно дальше.
Примерно в ту же самую минуту, а может, даже и секунду две любовницы Матвея пытались доказать Ирине Вячеславовне Панфиловой, что одна из них высококлассный специалист в области поясничного массажа, а вторая — работодатель.
Эльвире удалось вытащить жену следователя в «Кудесницу». Позвонила и поклялась, что это был обычный массаж на дому. Она, мол, переодевалась в халат, поэтому и оказалась в исподнем. А шампанское с конфетами — обычная благодарность. И никаких намеков на физическую измену со стороны уважаемого Евгения Андреевича. Как вы могли о таком подумать?! Как вам такое в голову пришло?! И в конце концов, уговорила приехать жену в салон, благо находился тот совсем близко.
Алла предъявила Ирине Вячеславовне наспех слепленный на принтере договор, на словах подтвердив, что Элечка — дипломированный массажист нижней половины, абы кого в «Кудесницу» не берут, и да — иногда работает по вызову. Никаких претензий у клиентов пока не возникало.
И успокоилась было Ирина Вячеславовна, но блаженный стон, раздавшийся из ближайшего кабинета, заставил ее напрячься.
— Это что?!
— Тайский массаж. Лимфодренаж, — поспешила успокоить Алла.
Стон повторился, и, видимо, ухо Панфиловой уловило в нем знакомые нотки. Она оттолкнула Эльвиру, подскочила к двери кабинета и рванула ее, сорвав защелку.
— Ах ты… Скотина! Ну ладно… Я тебе устрою лимфодренаж!
Ирина Вячеславовна скомкала договор Эльвиры, швырнула на пол, после чего покинула салон, шарахнув дверью. Почти тут же из кабинета выскочил сам Евгений Андреевич, прикрываясь простынкой.