Матвей вышел. Без обид. Видимо, Лопырев будет решать вопрос на личном контакте, который желательно не афишировать. У всех свои маленькие секреты.
Минут через пятнадцать тот пригласил опера обратно.
— Все, договорился. Охрану дадут. Но двоим. Миронову и Китаеву.
— А Татьяна?
— Людей нет. С ней попробуем инсценировку и возьмем посредника при расчете с Мироновым. Пусть он позвонит Брагину и скажет, что заказ выполнен. Оплату прямо сейчас необязательно. Разговор под запись.
— Тот склад медицинский тоже под Алмазовым.
— Не сомневаюсь. Пойдет до кучи.
— Хм… Есть один скользкий момент. Не факт, что расколем посредника.
— Подключится Москва — никуда не денется. Сейчас иди в приемную, напиши подробный рапорт, я пока туда позвоню. Без гарантий сверху лучше и не заморачиваться — Алмазова прикроют, а нас самих в архив. Это ж политика. Если дадут добро, привози этих комбинаторов в отдел. Только пусть ждут в машине, чтоб не светиться. Я пришлю надежных людей из убойного, будем готовить инсценировку.
— Пузырева не подключайте.
— Почему?
Мотя положил на стол флешку, найденную у Брагина.
— Посмотрите.
Да, посмотреть было на что. Особенно Лопырева впечатлил целлюлит начальницы отдела дознания. Завтра же всех в спортзал!
— Откуда это?
— Забрался в дом к Брагину и украл, — честно признался Бердяев, решивший покончить с враньем и встать на путь исправления.
— Мне не до шуток. Откуда?
— Хм… В офисе у Алмазова скопировал. Я же доверенное лицо. Там еще звуковой файл любопытный.
Лопырев запустил разговор Брагина с Пузыревым.
«Сережа, это Никита. У меня для вас плохая новость. Передай Илье Андреевичу, что его лицо завтра может превратиться в жопу.
— Ты чо, обкурился? — Не его лично. Доверенное лицо. Бердяев. У меня только что была сестра убиенного Китаева. Давайте встретимся. Где всегда. Через час».
— Это точно Никита? — на всякий случай переспросил обалдевший полковник, хотя сразу узнал чуть картавый голосок заместителя по тылу.
Матвей кивнул.
— Стервец! Кто-нибудь еще это слышал? Или видел?
— Я не показывал никому. За Брагина не отвечаю. Возможно, есть копия.
Лопырев вытащил флешку и кинул ее в сейф.
— Иди пиши рапорт.
Сочинение заняло целый час. Не так просто изложить пережитое кратко, но понятно. Плюс орфография. Два черновика улетели в корзину, и лишь с третьего раза удалось закончить труд.
Лопырев, убрав рапорт в стол, сообщил, что наверху дали добро.
— Из убойного подъедут Белов и Тищенко. Парни надежные. Вызывай Китаева и остальных.
Белова Матвей знал, тот был выходцем из их района.
Матвей отбил СМС Татьяне. Она ответила тут же. «Будем в 15.30 на машине Алисы».
На обратном пути Мотя заскочил к Панфилову. На допрос. Тот обрадовал, что дело на контроле в Москве, видимо, рассчитывая, что известие принесет подследственному массу положительных эмоций. Но не учел, что подследственный накануне пожертвовал гораздо большим, чем свободой. И ему по большому счету пофиг.
Рассказал, как было. Без истерик, оскорблений и споров. Погнался, пытался задержать, получил ножом в банку с кормом, потом не сдержался. Аффект. Число, подпись. Через пару дней Панфилов пообещал предъявить обвинение и избрать меру пресечения. Какую — не сказал. Потому что все любят сюрпризы.
В отделе Матвей наконец доел бутерброд и проанализировал ситуацию с точки зрения личной жизни. А конкретней — как быть с Татьяной? С одной стороны, он виноват перед ней, но не до такой же степени, чтобы устраивать для него подобные проверки на вшивость. Или любовь? Он не сомневался, что это была именно проверка. Не сдрейфил. Нажал кнопку. Потому что не поверил во всю эту киношную пургу. И не ошибся. Нажал бы, если бы не сомневался в серьезности намерений? Хороший вопрос. Как сказала сама Татьяна — никто не знает, как поступил бы в подобной ситуации. Подвиг — это когда сразу. Порыв — действие. Все рассуждения до того — пустая болтовня.
Любящий человек никогда не устроит такое. Крики про помощь ему — тоже пустая болтовня. Исключительно холодный расчет. А любовь не предусматривает никакого расчета.
Но терять ее тоже не хотелось… Слишком глубоко увяз. Простить? Забыть?
Тупик.
Пиликнул смартфон. СМС от Татьяны. «Мы подъезжаем».
Он не хотел разговаривать с ней. По крайней мере, сейчас. Пусть «убойщики» разбираются. Странно, что еще не подъехали.