– Отметьтесь у дежурного, – попросил Буров. – Сергеич, запиши пацанов. Еле успели, елки-палки…
Мы подошли к письменному столу, за которым сидел немолодой полноватый мужик, в такой же старой форме как у подполковника, только с погонами старшего прапорщика, и поочередно ему продиктовали свои данные. Пока прапорщик аккуратно выводил в журнале фамилии (я отметил, что нам достались номера 178, 179 и 180), Буров куда-то убежал. Алан уселся на свободную лавку у стены, мы со Щукиным плюхнулись рядом.
– Не по себе как-то, мужики, – тихо сказал Алан, задумчиво глядя в потолок. – Диман, а эта конструкция точно взрыв выдержит?
– Взрыв не выдержит, – ответил я. – Да она и не должна. А вот от ударной волны, светового излучения и осадков на следе радиоактивного облака – вполне себе защитит. Если, конечно, по нашу душу ядерные ракеты летят.
– А могу быть не ядерные? – Спросил Макс.
– Мало ли… – я пожал плечами. – Бактериологические еще бывают, но это вроде запрещено. Да и вообще – всякие…
Интересно, скоро там бахнет? Наверное, минуты две-три осталось. Сейчас происходящее воспринималось разумом, как интересный фильм или компьютерная игра. Как-то не верилось, что банальное утро понедельника может преподнести такой глобальный и неприятный сюрприз. Я был готов к бытовым мелочам вроде сорванного крана смесителя, к авралу на работе, к утренним пробкам, к задержке зарплаты в конце концов, но к такому… это еще хорошо, что минимальный запас необходимых вещей под рукой оказался. Мелькнула озорная мысль, что вряд ли придется теперь доплачивать ненавистный кредит. В принципе, та часть содержимого бумажника, которая состояла из многочисленных скидочных карт, уже превратилась в хлам. Может, стоило вчера зарплату снять? Первое время наличка наверняка еще будет цениться, просто потому что все к ней привыкли, а потом… потом, видимо, все как в книгах у Доронина или Шишковчука – люди начнут убивать друг друга за магазин с патронами, банку тушенки, новый рюкзак, в конце концов.
А может, пронесет? Может, все не так серьезно, как кажется и после удара сохранится централизованная власть, которая сможет быстро навести порядок, вернуть жизнь на мирные рельсы? Слишком уж мрачная картинка мира у меня получается, не хотелось бы…
– Быстро! Переводим вентиляцию на «автономку»! – Раздался откуда-то из глубины зала крик Бурова.
Мимо нас пробежали в коридор несколько человек в синих спецовках и белых строительных касках.
– Дизель вырубайте, цепляем аккумуляторы!.. Всем приготовиться! Как учились!..
Укрываемые резко, будто в самолете при аварийной посадке, наклонились вперед и закрыли головы руками. Сидевшая на соседней лавке девушка накрыла собой завернутого в пеленки малыша. Кто-то истерично закричал. Не раздумывая, мы тоже пригнулись и обхватили головы. Представилось на секунду, что через мгновение толстые своды потолка треснут, и нас завалит землей, вперемешку с железобетоном. А может, это не такой уж плохой вариант? По спине пробежал неприятный холодок. Мерное гудение дизеля прекратилось. Лампы моргнули, свет стал гораздо тусклее, и помещение погрузилось в полумрак. Наступила гнетущая тишина. Казалось, ее можно было потрогать, раздвинуть руками, но убирать руки с головы не хотелось совершенно.
Чтобы хоть немного отвлечься, я выдохнул, и начал считать в уме от двадцати восьми, в обратной последовательности. Привычка, помогающая мне успокоиться, с каждым годом увеличиваю число начала отсчета, равнозначно возрасту. В этот раз я не досчитал.
На цифре «22» раздался мощный глухой раскат, и бомбоубежище задрожало. С потолка посыпались штукатурка и пыль, лампы практически погасли. Раскат сменился утробным рокотом, стены завибрировали, снова кто-то закричал. Сорвался, бедняга. Да я и сам был готов закричать. Время словно исчезло, вряд ли я смог бы ответить, сколько все это продолжалось. Может несколько секунд, а может – бесконечность. Рокот переливался, накатывал волнами, словно подбираясь все ближе к маленькому мирку, в который превратился бывший командный пункт. А потом вдруг выключился. Не стих, не прекратился, а именно выключился. Как будто из компьютерных колонок выдернули кабель. И наступила тишина.