– Диман, я короче полетел, там это самое…
Помятый опер заглянул на кухню и застал меня в крайне задумчивом виде. Я молча протянул ему сигарету и кивнул головой в сторону окна.
– Это че за парад?.. – Удивленно спросил Макс.
– Не знаю. Но явно не по случаю дня работника противопожарной службы Кыргызстана. Ты на работу?
– Да, в отдел срочно вызывают. В Емельяново что-то случилось, а отправить некого.
– Радиостанцию тогда возьми у меня в шкафу, в спальне. Она заряжена, настроена. Если я все правильно понимаю, мобильная сеть может навернуться в любой момент.
– Понято. Ладно, на связи, я полетел!
Мы крепко пожали руки и Щукин, на ходу накидывая пальто, растворился в прихожей. Хлопнула дверь.
Я не зря попросил Макса взять радиостанцию. Давным-давно, еще во времена поголовного увлечения тематикой выживания, все, кому не лень, копали себе схроны в глухом лесу, закупали стратегический запас тушенки, круп, сметали с полок оружейных магазинов кучу ненужного и неимоверно дорогого снаряжения, «разработанного специально для выживания», тюнинговали «Нивы» и «УАЗики», превращая их в устрашающих, но малоэффективных монстров. Веселое было время. На специализированных форумах всегда можно было неслабо поржать с «диванных выживальщиков», специалистов абсолютно во всех областях и, как правило, ветеранов секретных спецподразделений, а с адекватными людьми, коих было гораздо меньше – интересно пообщаться и узнать что-нибудь действительно дельное. Со временем, когда обещанный племенем Майя конец света не наступил, все метеориты успешно пролетели мимо старушки Земли, арктические льды не растаяли, а вулканы американского Йеллоустона поворчали и успокоились, тусовка выживальщиков обрела таки свои границы и остепенилась. Ненужный и неадекватный народ практически отсеялся, люди стали чаще просто собираться в лесу с палатками и под алкоголь и крепкий чаек обсуждать дела насущные. Градус паранойи заметно снизился, хотя по-прежнему закупалось снаряжение, строились схроны на дачных участках, а самые отбитые кричали, что на нас вот-вот полетят со всех сторон ядерные ракеты. Наш дружный и в меру пьющий коллектив никогда не относил себя к выживальщикам, но пообсуждать гипотетические глобальные катастрофы мы любили. Да и какой-никакой запас туристического и армейского хлама разной степени полезности дома имелся у каждого. Имелись и радиостанции – простенькие китайские «Баофенги», обладавшие неплохим для своей стоимости функционалом и солидным запасом живучести. Снабженный аккумулятором повышенной емкости и удлиненной антенной, «Баофенг» стал постоянным спутником и во время выездов на шашлыки большой компанией на нескольких машинах, и в походах, и в путешествиях. Как-то раз мы сидели поздним осенним вечером у меня на кухне. Помимо Щукина, с нами был еще один закадычный друг – Алан, только отслуживший на далеком узле связи в Челябинской области. Именно он и начал разговор об армейских радиостанциях. Уж не знаю, кто умудрился вбить ему в голову такие познания за год срочной службы, но в тот вечер мы, кажется, узнали практически все, что преподают студентам каких-нибудь профильных техникумов на протяжении многих месяцев. Под конец разговора Алан увидел стоявшие на зарядке «Баофенги». Глаза его загорелись нездоровым азартом, и он спросил:
– Диман, а это что за пакость китайская?
– Это не пакость. Это, Константиныч, нормальные «радейки», просто чуть более компактные, чем твои советские гробы, – ответил я, многозначительно подняв вверх указательный палец.
– Да я понял, что «радейки». Нафига они тебе? Ментов слушать?
Вкратце мы с Максом объяснили Алану, который редко принимал участие в наших поездках, все плюсы и минусы бюджетной радиостанции. Константиныч надолго задумался, а потом поинтересовался:
– Сколько по городу бьют?
– Километра два-три, если застройка плотная. В деревне километров на пять долбит спокойно, – прикинул Макс.
– То есть, теоретически, если чего-нибудь жахнет, и телефонная связь накроется, я смогу тебя вызвонить?
– Теоретически, да.
– Так ведь это тема, пацаны!
В тот вечер у нас появилась своя аварийная частота, а на следующий день Алан обзавелся собственной радиостанцией – довольно дорогой и навороченной «Моторолой». Я никогда не относился к этой теме серьезно, но второй волной забил у себя условленное «434:300» и убрал «Баофенги» в шкаф. Где они и простояли до сегодняшнего дня.