Когда на пути встречаешь нечто, похожее на дерьмо, что еще и припахивает дерьмом, то это оно и есть. Принцип этот я знаю давно и с дерьмом на дорожке, даже когда вокруг цветочки, редко ошибаюсь. Разве что сослепу. С человеческим дерьмом всё куда сложнее. Каждый раз думаешь: «Ну не может же быть, чтобы полное дерьмо? Ну, вот, и тогда повел себя как человек, а вот еще…»
Однако же опыт показывает, что даже легкий запашок придерьмистости надежно свидетельствует о внутреннем содержании. Встретив подобную шоколадку, не стоит ее облизывать, честное слово.
И снова
Регулярно читаю про одного интеллигентного министра финансов. И так же регулярно вспоминаю рассказы о нем своего студента-дипломника, который в свое время учился год в Станкине, как раз на факультете, где был деканом самый интеллигентный реформатор. Станкин был кузницей руководящих промышленных кадров, возглавляемый сынком Соломенцева. Гражданин, который попадал даже в факультетскую комсомольскую номенклатуру, автоматически бежал по лестнице вверх очень высоко, уже лет через пять-семь становясь директором какого-либо заводика приличных размеров, или еще того выше, каким-либо столоначальником в министерстве. Но попадали в эту комсомольскую элиту детки не совсем простые, как правило. Либо чрезвычайно общественно активные. Студента моего туда «порекомендовал» проректор другого московского института, приятель его отца. И порекомендовал его кому-то «сверху». Однако же когда к товарищу уже студенту последовало предложение вступить на какой-то комсомольский пост, он неожиданно сказал, что поступал учиться, а не заниматься всякой херней. После чего его активно скушали, сказав, что «мы тебя, сволочь, в армии сгноим». И, наполучавши двойки по истории и подобным предметам, к концу года он благополучно вылетел из Станкина. Сгноить его в армии не сгноили, поскольку отец его был военным со связями, так что пристроил его на какую-то станцию на черноморском побережье. А потом он уже поступил на мехмат.
Первые рассказы о реформаторе я услышал еще до того, как страна узнала о выдающемся экономисте, который в те времена был вовсе еще не экономист. «Хороших людей» в Станкине было много, особенно среди комсомольских лидеров. Но почему-то именно реформатор, наряду с товарищем доцентом по истории КПСС, которая и произнесла «сгноим». произвел на моего студента наибольшее впечатление. Я слышал о каком-то факультетском фонде, который реформатор куда-то, так что потом его чуть из партии не поперли. И о девочках, которых он приглашал персонально сдавать ему экзамен. Энтиллигент, словом.
* * *Был один очень большой завод, а у него был директор. Занял этот директор у одного банка какую-то несусветную сумму, а отдавать не стал, так что банк этот выжил только потому что в тот момент был еще государственным. А потом этот директор стал членкорром инженерной академии, заплатив довольно скромную сумму. А потом вдруг взял, да и умер. Но при этом он уже имел пол своего завода в собственности, организовав скупку акций работников в обмен на не выплачиваемую годами зарплату. Кстати, в банке том работала его любовница как раз в отделе кредитов на ключевом посту. А была еще и семья. Кому досталось наследство — не знаю, меня в то время уже не было в городе. Но город получил проспект его имени — выдающийся человек и большой ученый, однако, нельзя было не отметить.
* * *Как почитаешь некоторых, кто уехал за границу, так складывается впечатление, что были они несгибаемые борцами с советским строем и сплошь страдальцы лично от ЦК КПСС. Одного такого страдальца и борца я знал. Был он… ладно, неважно кем… но плюс постоянным членом партбюро, драил студентов и преподавателей за то, что они не ходят на политсеминары и не говорят то, что обязан говорить советский человек. Защитил он докторскую о проблемах юмора, где что-то и об анекдотах написал. Эмигрировал. И пописывает, даже выступает иногда. И оказывается с его слов, что советская власть не давала ему собирать анекдоты, препятствовала его научной работе. И такая она была и сякая. Мать его за ногу: да это же он на партбюро промывал мозги тем, на кого настучали, что анекдоты рассказывают. Это он и был, кто вполне конкретно запрещал. И докторская его дерьмом была. И приличная часть общака за поступление в университет мимо его кармана не проплывала. И переехал ты, сучья лапа, почему? Да потому что возраст уже, надо спокойно, да и нашел к тому времени как свой миллион переправить. А теперь — страдалец и борец. А те, кого он чихвостил — это, оказывается, совки. А он никогда не был совком. Он всю жизнь был совковой лопатой, которая все к себе гребла.
* * *