Подозревать можно было каждого. И в то же время каждый находился вне подозрений. Уиллоу не представляла, как будет вести расследование – ведь все знакомые Ксавье казались чрезвычайно милыми и приятными людьми. И все же среди них был человек, который выманил Ивонну из дома и совершил это ужасное убийство.
И убийцу следовало найти, пока он не совершил очередное злодеяние.
Гремела музыка. Огромный зал с лакированным паркетом едва вмещал танцующие пары. Брэнд кружил Уиллоу в вальсе.
– Ну как, нашли что-нибудь? – Брэнд изобразил на лице ослепительную улыбку.
– Увы, ничего, – ответила Уиллоу, одарив «любимого мужа» кокетливым взмахом ресниц. – А вы?
– Тоже.
Уиллоу провела кончиком языка по пересохшим губам.
– Пожалуй, мне надо чего-нибудь выпить. От всех этих событий пересохло во рту.
– Да, конечно. – Брэнд отвел Уиллоу в сторону. – Разрешите принести для вас пунш?
Уиллоу полезла в крошечную сумочку, висевшую на поясе платья, и вынула складной веер.
– Пройдусь немного. Здесь ужасно душно. Встретимся у окна, у входа в зал. – Она начала энергично обмахиваться веером.
Брэнд кивнул и направился к столу с закусками.
Неспешно продвигаясь по залу, Уиллоу разглядывала гостей. Она старалась не задерживаться возле тех, кому уже была представлена, и лишь ненадолго останавливалась рядом с незнакомыми нарядными дамами. Повсюду обсуждались новинки моды, а также последние нью-йоркские сплетни.
Появление Уиллоу у всех вызывало огромный интерес, но, ссылаясь на умирающего от скуки мужа, она быстро переходила от одной группы гостей к другой. В конце концов, покинув душный бальный зал, Уиллоу проскользнула в просторный холл.
Ну вот, наконец-то можно немного отдышаться. Казалось, шнуровка корсета вот-вот лопнет. Уиллоу прислонилась к стене и на несколько секунд закрыла глаза. Корсет впивался в ребра, точно лезвие ножа. Куда проще время от времени петь в баре и носить то, что тебе хочется! Она больше ни за что на свете не позволит затягивать себя в корсет!
Тут Уиллоу вдруг услышала мужские голоса, доносившиеся из гостиной. Сначала ей показалось, что мужчины смеются, но потом раздался чей-то громкий голос, причем говоривший был, по-видимому, чем-то раздражен.
Уиллоу подошла к чуть приоткрытой дубовой двери. Осмотревшись, стала прислушиваться.
– …грязные потаскухи, говорю вам. Они все заслуживают того, что получили.
– Неужели, Чатем? Ты, конечно, как всегда, бахвалишься!
– Следовать принципам морали и отстаивать их – это вовсе не бахвальство!
Уиллоу краем глаза заметила, как говоривший горделиво выпятил грудь.
– Я и сам несколько раз пользовался услугами портовых шлюх, – раздался чей-то бас. – Цена им – грош. Впрочем, больше я и не дал!
Раздался дружный хохот, эхом прокатившийся по пустому холлу.
– Не стой они у доков, полуобнаженные и завлекающие, никто из нас и не соблазнился бы. Хорошо, что кто-то решил положить конец разврату. Неплохой способ избавления от порока, скажу я вам.
– Бог с тобой, Вирджил. Не хочешь же ты сказать, что они действительно заслуживают смерти? – проговорил один из собеседников.
Уиллоу ужасно захотелось увидеть, что происходит за дубовой дверью. Интересно, что за люди собрались там? Что написано на их лицах? И кто же из них радуется смерти ни в чем не повинных женщин?
– Именно так я и считаю, – ответил тот, кого называли Чатемом. – За грехи ожидает суровое, наказание.
– Боюсь, все зависит от того, что вы считаете грехом, – снова заговорил басистый весельчак; он явно пытался свести спор к шутке.
Но Чатем заявил:
– Город надо очистить от скверны. Нужен освободитель, вроде того, что упоминается в Ветхом Завете. Нужен реформатор, который не побоится добиться справедливости везде и повсюду. Нам нужен Гидеон!
Глава 18
Гидеон…
На лбу Уиллоу выступил холодный пот. Она с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть.
Так вот о чем предупреждал Чарли! Значит, загадочное слово «Гидеон» вовсе не имя одного из жителей Нью-Йорка и не название клуба. Уиллоу вспомнила библейскую легенду об иудейском судье, взявшем на себя роль спасителя народа.
Теперь надо проникнуть в гостиную и увидеть Вирджила Чатема, так живо интересовавшегося убийствами в доках. К тому же он одобрял убийства несчастных женщин и, возможно, возомнил себя Гидеоном…
Уиллоу набрала в легкие побольше воздуха – насколько позволял тесный корсет – и, расправив плечи, решительно вошла в гостиную.
Несколько голов повернулись в ее сторону.
– Ох, джентльмены, прошу прощения… – Уиллоу изобразила крайнее смущение.
И тотчас же окинула комнату взглядом опытного сыщика. Она без труда запомнила лица стоявших перед ней мужчин. Некоторые из них уже были ей знакомы. Оставалось представиться остальным.
– Кажется, вы о чем-то беседовали… Ах, простите, но, я думала, мой муж тоже отправился выкурить сигару. – Уиллоу подошла к мужчине, стоявшему ближе к двери, и Протянула руку в перчатке.
– Уиллоу Донован. Мой муж – Брэнд Донован… Кстати, из сент-луисских Донованов, – добавила она, вспомнив, с каким благоговением произносила эту фразу Мэри Ксавье.
Как и предполагала Уиллоу, мужчины один за другим стали протягивать руки и представляться. Стивен Бишоп, Кларенс Прайс, Гарри Шеффилд, Хадден Уэлсборо… Последним же оказался стоявший чуть в стороне Вирджил Чатем. Он тоже протянул руку для рукопожатия. От прикосновения его влажных коротких пальцев Уиллоу стало не по себе. Вирджил Чатем был просто омерзителен. Интересно, если бы их знакомство состоялось в самом начале вечера, этот человек вызвал бы такое же отвращение? Или неприязнь объясняется только что подслушанным разговором? Уиллоу с ужасом подумала о том, что стоит рядом с человеком, предлагающим лечить «болезни общества» столь жестоким методом, как убийство.
Она присмотрелась к физиономии Чатема. Длинные кудрявые бакенбарды, сильно выступающие скулы, толстая короткая шея, стянутая воротничком модной рубашки. А его водянистые глаза, казалось, пронзали насквозь. Нет, этот человек был мерзок вне зависимости от образа мыслей.
Уиллоу откашлялась и, изобразив улыбку, проговорила:
– Значит, моего мужа нет среди вас… Хм! Куда же он мог направиться?
Никто из мужчин не мог ответить на этот вопрос.
– Ах, наверное, снова занимает хозяев рассказами о своей европейской жизни. – Уиллоу пожала плечами и кокетливо склонила голову к плечу. – Что ж, вернусь в зал и дождусь его там. Мои извинения, господа.
Еще раз окинув мужчин цепким взглядом, Уиллоу вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь и тотчас же, не задерживаясь в холле, направилась к распахнутым дверям бального зала.
Брэнд, стоявший недалеко от порога с двумя бокалами в руках, обменивался любезностями с немолодой дамой; та, казалось, была от него без ума. Уиллоу стремительно подошла к ним и положила руку на плечо Брэнда.
– Наконец ты вернулась, дорогая, – проговорил он ласковым голосом. – Вот твой пунш.
Взяв бокал, Уиллоу поморщилась и приложила ладонь ко лбу.
– Ах, милый, наверное, ты ужасно огорчишься, ко нам придется уехать. Умираю от головной боли. Кажется, мне надо поскорее лечь в постель.
Брэнд с удивлением взглянул на свою напарницу.
– Да-да, конечно, – кивнул он. Затем повернулся к даме: – Простите нас, миссис Флорент. Дорогая, сейчас я отнесу бокалы и принесу твою накидку. Жди внизу.
Брэнд поспешно удалился. Уиллоу же, попрощавшись с пожилой дамой, направилась вниз. «Гидеон… Гидеон… Гидеон», – стучало у нее в висках при каждом шаге.