- Что с тобой?
Катя опомнилась, от зеркала отошла и на Зорькина посмотрела. Головой покачала.
- Ничего.
- Как это ничего? Ты лицо своё видела? Ты в зеркало смотрела так, словно там врага номер один видишь.
- Может, так на самом деле и есть, - негромко проговорила Пушкарёва, надеясь, что Коля отстанет от неё со своими вопросами и вернётся к тому, что его волнует больше. Например, продолжит её о Клочковой расспрашивать.
Зорькин на диван сел и руки на груди сложил. И о Виктории вспоминать не торопился.
- Ты странная в последнее время, Пушкарёва. В облаках витаешь.
- В облаках? - переспросила Катя и слабо усмехнулась. - Нет, Коля, никаких облаков.
Он нахмурился.
- О чём ты вообще говоришь?
Катя на стул присела и на друга посмотрела серьёзно.
- О том, что скоро всё закончится. Я имею в виду "Зималетто".
- Почему скоро?
- Я чувствую. Этот совет будет решающим.
- Думаешь, что-то случится?
- Надеюсь, что нет. Но всё равно. Настал переломный момент, Коля. Мы либо начнём получать прибыль и отдавать кредиты, либо всё рухнет.
Зорькин смешно стрющился, глядя на неё.
- А может, это твоё настроение?
- Нет. Нам и так слишком долго удавалось всё скрывать.
- И что же? Вернём всё обратно? А мне так нравилось быть солидным бизнесменом.
- Но это же чужое. И мы всё вернём.
Зорькин вздохнул весьма разочарованно.
- И опять работу искать. - Но тут же оживился. - Слушай, Кать, но нам ведь что-то причитается, от "НикаМоды" в смысле. Может, нам этого хватит? На первое время?
- Хватит - на что? - не поняла Пушкарёва.
- Чтобы "НикаМода" не исчезла так же, как и появилась. Жалко ведь.
- И что мы будем с ней делать?
- Не знаю, но придумаем. Уж мы-то придумаем, Кать!
Она молчала, не зная, что ему ответить. Потом неопределённо ответила:
- Посмотрим. Когда пойму, что... пора, тогда и будем думать.
- Пора?
- Что уходить пора.
- У меня такое чувство, что тебе не терпится оттуда сбежать. Я прав?
Пушкарёва только плечом дёрнула и отвернулась. Но Зорькин всё равно спросил:
- Кать, что происходит?
- Я устала, - призналась она. - Устала врать. Я хочу, чтобы всё закончилось.
В эти выходные ей везде было тесно и тошно. Катя не могла сидеть дома, не могла разговаривать с родителями и даже с Зорькиным. Кажется, каждую минуту думала о том, что Андрей с Кирой. От этой мысли было так плохо, тяжело, и слёзы наворачивались, не смотря на то, что раз за разом повторяла: "Это правильно". Но ведь она его любит, а он с другой, что в этом может быть правильного?
Первый раз в жизни целый день провела в торговом центре. Сидела в кафе, чай пила и на людей смотрела. Суета вокруг отвлекала, при этом не нужно было ни с кем разговаривать и объяснять, что с ней происходит. Молчала, по сторонам поглядывала, и пыталась уложить в своём сознании мысль, что в жизни много всего удивительного и интересного, помимо Андрея Жданова и "Зималетто". И если она этого лишится, то жизнь не станет пустой. Жизнь вон она какая, суматошная. Интересная, наверное. А она этого никогда не замечала. Никогда. То учёба, то работа.
Этажом ниже располагался магазин "Зималетто". Катя перед витриной постояла, через стекло понаблюдала за покупателями и продавцами, потом взяла со специальной подставки каталог новой коллекции. Пролистала, хотя прекрасно знала, как выглядит каждая страница. Пару секунд смотрела на фотографию Андрея, но затем каталог закрыла и вернула на место. И быстрым шагом пошла прочь. Опять "Зималетто", опять Андрей...
- Вам чем-нибудь помочь?
Катя ещё раз на вывеску салона красоты взглянула и перевела взгляд на девушку, что к ней обратилась. Засомневалась, стоит ли отвечать. Неприятный опыт посещения стилиста у неё уже был, но тогда стимул был другой. Ей хотелось быть красивой, для Андрея же, но получилось просто ужасно, вот только поняла она это не сразу. А сейчас... Сейчас ситуация другая. Сейчас: чем хуже, тем лучше. Пусть с ней снова сотворят нечто невообразимое, чтобы завтра Жданов её увидел, и даже поцеловать не захотел. Больше никогда.
- Сделайте со мной что-нибудь, - негромко проговорила она, присаживаясь в удобное кресло.
Девушка разглядывала её, потом заметно призадумалась.
- Но у вас есть какие-то пожелания? Какой вы хотите себя видеть?
Пушкарёва сняла очки, мир сразу стал видеться мутно. Что ей в данный момент и требовалось.
- Всё равно.
Всё равно, так всё равно. Она так и не надела очки, и за мастером не наблюдала. Что там с ней делают, хоть на лысо пусть стригут. Мысленно хмыкнула. Это было бы оригинально. Прийти завтра в "Зималетто" и поразить всех... Хотя, ей этому учиться не надо, она и так - поразительна в своей естественности. Куда уж дальше? Но на лысо её стричь не стали, голову мыли, что-то, правда, подстригли, но, кажется, совсем немного, потом чем-то мазали волосы, на что-то накручивали её не такие уж длинные пряди. Тянули их то в одну сторону, то в другую, и никаких вопросов больше не задавали. Катя сидела, укрытая широким пеньюаром, словно спрятанная ото всех, на голове странный колпак, очки далеко, а она сидела и думала: что же ей всё-таки делать со своей жизнью. Пришло понимание, что переломный момент наступает не только для "Зималетто", но и для неё. Нужно срочно решать, что делать со своим будущим. Куда двигаться дальше?
Спустя пару часов эти мысли её оставили. Стояла перед зеркалом и на себя смотрела. Рядом девушка, которая занималась её "преображением", стоит и улыбается. Видимо, похвалы ждёт.
- Что скажете? По-моему, вам очень идёт.
Пушкарёва не ответила, продолжая себя разглядывать. Даже очки поправила, словно боясь, что они реальность искажают. Голову повернула сначала в одну сторону, потом в другую, подбородок вздёрнула. И нервно кашлянула. Признаться, подобного она не ожидала. Ничего феерического или поражающего воображения, никаких залаченных прядей, торчащих во все стороны, ничего агрессивного и ультрамодного. Подстригли немного, почти незаметно, подкрасили и волосы теперь не прямые, а волнистые. Блестят и лежат совершенно естественно, сразу и не скажешь, что на укладку много времени ушло. Катя головой слегка тряхнула, а локоны упруго подпрыгнули и легли на прежнее место. Интересно.
- Спасибо, - проговорила она, не отрывая от себя взгляда.
- Но вам нравится? - упорствовала девушка.
Пришлось кивнуть.
- Нравится. - И уже более искренне: - Я не ожидала, честно.
- Очень хорошо, что нравится. Теперь даже ваши очки смотрятся по-другому. Кокетливо как-то.
Катя очки на носу снова поправила, к себе продолжая приглядываться. Правда, никакой радости из-за успешной в этот раз попытки изменить внешность, не испытывала, внутри лишь настороженность.
- Приходите к нам ещё, - сказали ей напоследок.
Катя расплатилась, выложив просто астрономическую сумму на её взгляд, быстро кивнула в знак благодарности и едва ли не бегом, кинулась искать туалет. С кем-то столкнулась в дверях, извинилась и вот через секунду оказалась у зеркала. Поначалу только смотрела на своё отражение, потом поймала себя на мысли, что стоит с открытым ртом. И тут же ужаснулась: как она завтра в таком виде пойдёт на работу?! Дело было не в том, что неожиданно в писаную красавицу превратилась или выглядеть стала странно. Но эта причёска, она вносила некий дисбаланс в её внешность. Раньше она везде была одинаковой, с головы до ног: причёска аккуратная, чтобы ни одного волоска не выбивалось, очки старомодные, но к облику её подходящие, одежда не модная, но удобная и скромная. И в этом Катя видела свою защиту, она всегда знала, какая она, это придавало ей уверенности, понятно было - чего ей стоит ждать, а чего опасаться. А сейчас что? Из зеркала на неё смотрела девушка вроде бы знакомая, в её одежде и в её очках. Но взгляд чужой - изумлённый и испуганный. Волосы темнее, но в то же время ярче стали, а волнистые пряди, которые спокойно лежали на плечах ещё недавно, в салоне, сейчас немного растрепались после её пробежки по коридорам торгового центра и теперь смотрелись едва ли не крутыми кудрями. Одна прядь постоянно падала на щёку, Катя её убирала, но та упрямилась. А ещё лицо казалось чересчур бледным. Вдруг захотелось подкраситься. И одежда на ней теперь смотрелась несколько несуразно. Отливающие лёгкой бронзой кудри, лежали на воротнике её старенького пальто, и всё вместе смотрелось нелепо. Сплошное несоответствие.