Последний директор завода по фамилии Сувец делал, что хотел, как на заводе, так и в районе. Местные остряки говорили:
«Там, где начинается завод – кончается Советская власть и начинается Сувецкая!»
Сегодня жилмассив, начиная от престижных домов, утопающих в садах, до откровенных лачуг с глинобитными стенами и невысокими глиняными заборами принадлежал авиационному заводу. На крышах некоторых домов росли густые травы и кое-где даже кусты сирени.
По весне эти заборы, по местному дувалы, пышно расцветали разноцветными маками, источая на десятки метров одуряющий аромат.
Максим с сожаление смотрел на эти осколки старого города, в котором прошло все его детство.
Конечно, после печально известного землятрясения 1966 года, когда огромный город был за одну ночь напрочь разрушен, старых построек осталось немного, но пару таких домов Максим сейчас заметил.
Здание центрального комитета коммунистической партии, панорамный кинотеатр, да школа милиции, которая, находясь практически в эпицентре землятрясения, осталась целой.
Максим хорошо помнил, как отец рассказывал, как они двадцать шестого апреля прибежали первым делом в школу, которая находилась рядом со школой милиции, смотреть, что осталось от школы.
В школе пришел в негодность весь четвертый этаж, который пришлось полностью перестраивать и поэтому занятия в школе спешно свернули, отменив экзамены, чему ученики были несказанно рады.
Отец, окончивший в этот год школу, овеянный ореолом мученика, пострадавшего при землетрясении, поступил в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта и благополучно его окончил, получив направление снова в азиатский город, в котором и родился Максим.
– Какой номер дома? – спросил, не оборачиваясь Максим, сворачивая на улицу Зелинского, как было написано на большой жестяной табличке на углу каменного дома.
Ниже висела табличка, на которой было написано: "Кучаси Мухаббат", что в переводе означало "Улица любви".
Дом номер двадцать девять! – почти выкрикнула девушка с заднего сидения.
Внедорожник проскочил по улице пять домов и остановился перед большим кирпичным домом с высокими железными воротами, покрашенными охрой.
– Нажми два раза автомобильный гудок! – вслух нервно выкрикнула девушка.
– Пока мы находимся в замедленном времени, я не думаю, что механизм ворот сработает. Он наверняка настроен на определенную частоту, а при замедлении времени, она смажется, – сообщил Максим, держа руку на сигнале.
Шум навалился неожиданно.
Завыли на разные тона автомобильные сигналы, раздался грохот столкнувшихся автомобилей, звон бьющихся стекол.
Максим этого не слышал, вернее, слышал, но не акцентировал со своим сегодняшним положением.
Все его внимание было поглощено воротами.
Два автомобильных гудка заставили створки начать открываться. Едва полотна ворот разошлись в разные стороны, как Максим надавил на газ.
Чуть не ободрав лакированные бока внедорожника, автомобиль проскочил внутрь вымощенного бетонными плитами двора.
Едва машина остановилась, как прозвучал истерический крик девушки:
«Срочно в подвал меня неси!» – болью отдавшийся в затылке.
Максим, ясно представил себе большой, светлый, отделанный пластиковой вагонкой, светло-коричневого цвета, огромный холл, справа от второго выхода которого, была лестница в подвал.
Перед застекленной дверью на кухню, имелась большая дубовая дверь, украшенная массивным медным кольцом, с левой стороны.
Перед мысленным взором Максима возникла деревянная лестница, а вот дальше, разум отказывался верить.
На стене, привязанное широкими медными обручами висело толстое тело змеи, обрезанное в конце.
Срез пламенел ярко-красным цветом, и из него медленно сочилась кровь, падая на пол подвала, покрытого зеленой кафельной плиткой.
Внизу пола образовалась приличных размеров темно-красная лужа.
Змея, вернее отрезанный конец, был не меньше десяти метров длиной.
От увиденной картины у Максима задрожали руки.
Правая рука, которой он хотел открыть дверь, бессильно упала вдоль туловища.
«Что ты мнешься, как кисейная барышня! Быстрее неси меня в подвал! Осталось всего три минуты до открытия портала, а у нас еще куча работы!» – прозвучало в голове у Максима.
– Ты совершенно ненормальная девушка! – буркнул Максим, открывая заднюю дверцу автомобиля.
Краем сознания Максим отметил, что чисто выметенный двор, аккуратно выложенный квадратными бетонными плитами, был абсолютно пуст.
Справа от дома стояло невысокое строение с двумя металлическими воротами.