Наша гостья хлопотала на кухоньке, выставляя на небольшой круглый стол тарелки. Поверх футболки на ней был повязан белый передничек. Роста она была небольшого, а потому футболка моя почти доходила ей до колен. Мысль о том, что Q в футболке на голо тело выглядел куда эффектнее, неприятно кольнула мое сознание, и я попытался поскорее от нее избавится. Благо вновь зачесалось и засвербело в ухе, отвлекая меня.
- Вкусно пахнет, - я потянул носом, пропитываясь ароматами, тянущимися от кастрюльки.
Она улыбнулась в ответ своим аккуратным маленьким ротиком и велела мне идти вымыть руки, в смысле лапы.
Пробравшись нашим омертвевшим коридором, я уткнулся в стоящую вертикально капсулу у дверей собственной комнаты. Из окошка на меня никто не смотрел. Это показалось мне странным. Куда он мог деться? Не мог же он, правда, уйти куда-то?
Наверное, ставить капсулу вертикально было плохой идеей. Не предназначены они для такого положения. Может труп открепился и сполз на дно? Сложился там... или даже растекся? Мне от этих предположений изрядно поплохело, но я все же привстал на цыпочки и заглянул в окошко. К счастью, в нем я ничего не увидел. Никаких признаков трупа сползшего ли, ушедшего ли, растекшегося ли. Никакого. Но, в конце концов, он должен был быть там, внутри. А открывать капсулу и проверять его наличие я не имел никакого (ну ни малейшего) желания.
Поэтому я отбросил свое любопытство и пошел мыть лапы.
Лампочка в ванной не реагировала на нажатие выключателя. Перегорела, наверное. Нащупав кран, я ополоснул лапы и обтер их о собственные брюки, потому что полотенце нигде не нащупывалось. Сойдет.
Уже по дороге к кухне я заметил, что с ушей у меня лоскутами свисает нечто липкое. Паутина? Я стряхнул ее. Этого еще не хватало, чтобы в ванной моей завелись пауканы. Гадость! Похлеще трупов.
Но еда отвлекла меня. Горячее сочное жаркое - пальчики оближешь. Пусть себе Гэри дуется в командной рубке. Он все равно питается одними салатами.
- Не знал, что у нас курица осталась, - хмыкнул я, пытаясь сдержаться и не начать вылизывать тарелку (людям такое обычно не нравилось).
Наша спасенная гостья улыбнулась в ответ, но ничего не сказала. Она и сама, с не меньшим чем я удовольствием, отправляла в ротик один кусочек за другим.
На порозовевших щечках у нее появились ямочки и глазки заблестели. Здоровый аппетит - это всегда хороший знак, решил я. А когда, после обеда, она поманила меня за собой в комнату, я заключил, что чувствует она себя просто отлично. И если она считала, что готова, то я не собирался оспаривать и не намеревался сопротивляться.
Правда, когда она сняла свой фартучек (откуда он вообще у нас?) желание во мне чуть было не испарилось вовсе. На ней была та самая футболка. Та самая, в которой красовался тогда Q.
- Что-то не так? - спросила она, заметив мою исказившуюся морду.
- Я думал, что выбросил эту футболку, - ответил я, - не люблю ее... очень.
- Тогда, наверное, мне лучше ее снять.
Что она и поспешила сделать. Созерцая ее без злосчастной футболки, и вообще без всего, я заключил, что психологическая травма, нанесенная мне воспоминаниями о Q, была не настолько существенной. И морально я был готов двигаться дальше, открыт, так сказать, для новых отношений и впечатлений. И...
Она мягко подтолкнула меня на расстеленную заранее кровать.
Длинные черные волосы, скользившие по плечам и груди, то и дело приоткрывали мне свой занавес, позволяя полюбоваться скрывающимися за его завесой бугорками. Она дала мне понять, что предпочтет все проделать сама, с минимальным моим участием. Не то чтобы я был настолько ленив, но если она намеревалась отблагодарить меня за спасение таким образом - почему бы и нет?
Тело ее оказалось не только упругим и гибким, но еще и очень сильным. Она двигалась ритмично и быстро, чуть подрагивая. И в тот самый (самый лучший) момент, она изогнулась, выгибаясь назад, запрокинула голову. Маленький ротик ее широко открылся. На миг личико ее стало таким милым.
Она издала то ли вздох, то ли тонкий стон, то ли писк. Звук этот был очень странным. А ротик все распахивался шире и шире - неестественно разъехался от уха до уха. Из уголков его вывалились склизкие жвалы. Щелкнули, целясь прямо мне в морду.
Я закричал. Так громко, что, наверное, у любого живого существа лопнули бы барабанные перепонки. Но строение ее видно было несколько иным, нежели у любого живого существа. Она прижала меня своими ногами и руками, намереваясь отхватить голову. А пасть ее, с торчащими иголками зубов была уже такой большой, что я не сомневался - ей хватит одного укуса.