— Кого хоронят? — спросила я.
— Мальчонку, внука Егора, — охотно ответили бабки. — И Егор, и все его отродье горят в аду!
— Но ведь он еще ребенок! — не поняла я такой лютой ненависти к бедному мальчику.
— Двенадцать годков, — подтвердили бабки. — На той неделе его младшего брата похоронили, так тому девять было. Один с лошади упал, а другой на мопеде разбился.
Я даже представить не смогла горе матери, за неделю потерявшей двоих детей. Такого даже врагу не пожелаешь.
— Это ужасно! — сказала я.
Старушки так не считали:
— Прадед ихний, Егор, в войну у немцев в полицаях ходил. Он вместе с немцами в Холодном овраге людей убивал. Особенно над детьми зверствовал: вырывал у матерей и прямо в головку стрелял, нелюдь.
Бабки еще раз дружно плюнули в сторону маленького детского гробика:
— Ни дети Егора, ни его внуки, ни правнуки, никто своей смертью не умер. Тьфу, на них!
Маленькая похоронная процессия остановилась у вырытой могилки. Мужики быстро опустили туда гробик, небрежно закидали его землей и сразу ушли. У могилы осталась только женщина. Других людей я на этих странных похоронах не увидела.
Я свернула на боковую дорожку кладбища и стала разыскивать Сергея Петровича. По пути я размышляла о том, что люди никогда особо не любили ни предателей, ни их потомков. Почему только потомки остались в станице жить и не уехали? Страна большая.
Сосед, сгорбившись, сидел на лавочке перед холмиком земли, заваленной искусственными венками, и шептал:
— Не дождался он меня. Я приехал, а он меня не дождался.
Все это начало действовать на меня угнетающе, и я решила привести соседа в чувство.
— Сергей Петрович, очнитесь, его уже не вернуть!
— Он должен был меня дождаться.
— Он умер, но вы — то живы! Не вздумайте себя хоронить рядом с ним.
Сосед закрыл лицо руками и зарыдал. Это зрелище чуть не довело меня до истерики, но я сдержалась.
— Я понимаю, что это для вас горе, но тут уж ничего не поделаешь.
— Ты права, ничего не поделаешь, — тяжело вздохнул сосед. — С другом отца я не встретился, ты свои сказочные сокровища тоже не нашла. Пора нам отсюда уезжать.
Я встала со скамейки, на которую присела в начале разговора, и гордо выпрямилась.
— Почему вы решили, что я их не нашла? — важно сказала я, глядя на соседа сверху вниз.
— Нашла?!
— Да!
— Ох…, - сосед сразу забыл все слова.
— Это было не очень сложно, — теперь мне можно и похвастаться.
— Что же теперь делать? Кого звать? Бежим скорее!
— Еще рано, — притормозила я. — Сначала надо убедиться, что сокровища все еще там. Вы должны мне помочь. Одна я боюсь идти, а в станице никому не доверяю.
— Так для этого я сюда с тобой и приехал. Ты уж прости меня, старика, что я с горя чуть ум не потерял.
— Я вас понимаю, Сергей Петрович, но сейчас нам надо все сделать очень быстро и тихо.
— Пойдем прямо сейчас! — дед решительно поднялся со скамейки.
— Сейчас нельзя, я еще не закончила портрет тети Мани.
— Чего-чего?!
— И еще у нас нет лопаты.
— Есть. Я с собой взял лопату, веревку и фонарь.
Я поцеловала деда в щеку:
— Сергей Петрович, что бы я без вас делала!
— Пропала бы, ясное дело.
— Идти туда очень далеко, вам надо отдохнуть, так что пойдем мы завтра рано утром. Подъем в четыре утра, прошу не опаздывать.
— Слушаюсь, товарищ генерал! — шутя козырнул сосед.
— Утром надо выйти из станицы незаметно, чтоб никто не увидел, в какую сторону мы пошли.
У меня нет мании преследования, но надо соблюдать тишину и осторожность.
— Ты, Миля, меня обижаешь, я в армии служил, через эту деревню незаметно могу целый батальон провести.
Очень довольные друг другом мы ушли с кладбища. Сергей Петрович по дороге почти не вспоминал о друге отца. А то зарабатывает себе сердечный приступ с горя. Помощник из него никакой, а у нас дел немерено.
Когда мы пришли, тетя Маня была занята приготовлением ужина. Казалось, что ей надо накормить не меня со стариком, а всю станицу. Ужин не затянулся, хозяйка устала, и нам завтра надо было рано вставать.
После ужина Сергей Петрович пошел спать, а я села под навесом заканчивать портрет. Поскольку время тянуть уже было не надо, то через полчаса он был готов. Я сделала его похожим на Файюмские портреты. Тетя Маня выглядела моложе своих лет и красивее, но я не художник, а портрет не фотография. Тетя Маня нам очень помогла, жаль, что приходится ее обманывать. Но это только ради ее безопасности!
Ко мне недоверчиво подошел мой знакомый роскошный черный кот с пушистым хвостом.
— Котик! — протянула я к нему руку. Котик зашипел, оттолкнулся от земли всеми четырьмя лапами, и очутился на крыше сарая.
— Не обращай на него внимания, он у нас странный, — услышала я голос тети Мани. Она подошла ко мне и села рядом.
— Что с ним?
— В детстве под диван попал.
Я удивленно приподняла брови. Бывает же такое!
— Тетя Маня, скажите, над полями часто вертолеты летают?
— В июне? Нет. Только когда на поле голые девки загорают. Они еще любят рядом приземляться и знакомиться.
Голых девок на поле я не заметила, а сама я была очень даже одета в джинсы, футболку и кепку, и знакомиться со мной никто не захотел. А если это пролетала какая-нибудь экскурсия? Нет, кому интересно разглядывать поля. Вдруг за мной следят? Много чести!
— Тетя Маня, мы с дедушкой должны завтра утром уехать.
— Зачем? Я вас не гоню, — огорчилась хозяйка.
— Я сегодня звонила родителям. Мой отец заболел и нам надо срочно вернуться, — наврала я, и даже не покраснела. Вот что значит несколько дней усиленных тренировок. — Сегодня не поедем, уже поздно, дедушка устал.
— Завтра утром я вас до автобуса провожу, — предложила тетя Маня.
— Нет, мы пойдем на трассу ловить машину, так мы скорее до вокзала доберемся.
— И то верно. Жаль только, что ты мой портрет не закончила рисовать.
— Я его закончила, вот он, — я быстро показала ей портрет.
Тетя Маня взяла портрет в руки, предварительно вытерев их о подол, и залюбовалась.
— Неужели я именно такая?
— Лучше. Если мне не верите, то спросите у своего сына.
— Он с моим мужем завтра вечером приедут. Оставайтесь! Ты их тоже нарисуешь.
— Не могу, мне надо домой.
— Понимаю, родители — это святое.
Она взяла портрет и понесла его в дом, приговаривая:
— Закажу рамку со стеклом, вставлю туда портрет и на стену повешу. Пусть соседи завидуют!
На следующее утро мы вышли из станицы еще затемно. Сергей Петрович вывел меня к полю какими-то закоулками и огородами. Навыки ведения партизанской войны передались по наследству. Старик бодро шагал рядом со мной по проселочной дороге и рассуждал:
— Вот раскопаем гробницу, найдем много золота. Это золото в музее на витрине будет лежать, а рядом будет висеть табличка: «Этот клад нашли Сергей Петрович и Миля». В газете про нас напишут, и все нас будут знать. Потом нас еще на телевидение пригласят — на всю страну прославимся! Нам премию дадут. Тем, кто находит сокровища, всегда дают премию. Разбогатеем! Ты сделаешь ремонт в квартире и купишь новое платье. Негоже молодой девке в штанах ходить. Я куплю себе дорогие лекарства и путевку в санаторий. Подлечусь и поеду в Париж. Всегда туда хотел съездить.
Я засыпала на ходу, потому что ночью опять выгоняла кота, который громко храпел под боком, но все же иногда ему поддакивала. Старик очень уж размечтался, не хотелось ему мешать. Через пять часов хождений по дорогам он уже не был таким веселым. Он тяжело дышал, и мне пришлось нести не только свою сумку, но и его. Одна бы я дошла быстрее.
До оврага мы добрались только к десяти часам утра, два раза чуть не заблудились. Сергей Петрович тяжело сел на камни, вытащил из сумки бутылку с водой и стал пить.