— Ты, кажется, совсем одурел из-за этой книжки, смотри, я ее отберу и сожгу в печке.
— Нет, ма, не надо.
— Ну ладно, сядь и успокойся.
Дэв сел и придвинул ближе керосиновую лампу. Он листал страницу за страницей, не замечая, что мать поставила еду на стол. Вошел отец. Потом младший братишка.
— Что у тебя там, Дэв? — спросил отец.
— Так, просто каталог, — ответил он не глядя.
— Ай, вот они где! — Глаза его разгорелись при виде черных и синих револьверов. Вдруг, спохватившись и чувствуя себя виноватым, он взглянул на отца. Отец наблюдал за ним. Он спустил книгу под стол и положил ее себе на колени. Прочли молитву, и он принялся за еду. Он загребал горох полными ложками, не прожевывая, глотал жирную свинину и, чтобы не подавиться, запивал еду пахтаньем. Ему не хотелось говорить о деньгах при отце. Гораздо лучше будет пристать к матери, когда она останется одна. Он тревожно следил за отцом краешком глаза.
— Сынок, оставил бы ты книгу в покое, ешь как следует!
— Хорошо, пап.
— Как ты ладишь со стариком Гоукинсом?
— Что?
— Не слышишь разве? Почему же ты не слушаешь? Я тебя спросил, как вы ладите со стариком Гоукинсом?
— Отлично ладим. Я там больше всех запахал земли.
— Ладно, только пустяки из головы надо выбросить.
— Да, пап.
Он налил себе полную тарелку патоки и не спеша стал подбирать ее куском кукурузного хлеба. Когда все, кроме матери, ушли из кухни, он еще сидел за столом, рассматривая револьверы в каталоге. Господи, если бы мне вот этот, до чего хорош! Он почти ощущал под пальцами гладкую поверхность оружия. Если б у него был такой револьвер, он бы его чистил и полировал и не давал бы ему заржаветь, всегда держал бы заряженным, ей-богу!
— Ма?
— Ну?
— Старик Гоукинс отдал тебе мои деньги?
— Отдал, только ты и не думай зря ими сорить. Я твои деньги берегу на одёжу, чтобы тебе было в чем ходить в школу зимой.
Он встал и подошел к ней сбоку, держа раскрытый каталог на ладонях. Она мыла посуду, низко наклонившись над тазом. Он робко поднес ей раскрытую книгу. Когда он заговорил, голос у него был глухой, едва слышный.
— Ма, до чего мне хочется вот такую штуку.
— Какую еще? — спросила она, не поднимая глаз.
— Вот такую, — повторил он, не смея показать пальцем.
Она взглянула на страницу, потом широко раскрытыми главами — на Дэва.
— Да ты что, совсем спятил, негритенок?
— Ну что ты, ма!
— Ступай вон отсюда! И не заикайся мне ни о каких пистолетах! Дурак этакий!
— Ма, я куплю пистолет. За два доллара!
— Нет, не купишь!
— Но ведь ты же мне обещала…
— Мало ли что я обещала. Ты еще совсем мальчишка.
— Ма, если ты мне позволишь, я никогда больше ничего не буду просить.
— Я тебе сказала, чтоб ты убирался отсюда. И пенни не дам из этих денег на пистолет! Вот потому-то я и просила мистера Гоукинса платить твое жалованье мне, ведь я знаю, что у тебя ветер в голове гуляет.
— Но ведь нам нужен пистолет, ма. У отца нет пистолета. Нам в доме нужен пистолет. Мало ли что может случиться.
— Только ты уж не делай из меня дуру, сынок! Если б у нас был пистолет, тебе бы его в руки не дали!
Он положил каталог и обнял мать за талию.
— Ну, ма, ведь я все лето работал как каторжный и ничего у тебя не просил, правда?
— А что же тебе еще делать? Так и надо.
— Да ведь мне нужен пистолет, ма. Ты дай мне два доллара из моих денег. Дай, ма! Я его подарю отцу. Дай, пожалуйста! Я тебя люблю, ма.
Она заговорила, и голос ее звучал мягко и тихо:
— И на что тебе понадобился пистолет, Дэв? Ни к чему тебе пистолет. Еще наделаешь беды. Да и отец прямо взбесится, если узнает, что это я дала тебе денег на покупку.
— Я его спрячу. Ма, ведь всего два доллара.
— Господи, сынок, и что это с тобой сделалось?
— Ничего со мной не сделалось, ма. Я теперь почти взрослый. Мне нужен пистолет.
— Кто же тебе его продаст?
— Старик Джо в лавке.
— И стоит это всего два доллара?
— Всего-навсего, ма. Только два доллара. Дай, пожалуйста.
Она ставила тарелки на место, ее руки двигались медленно, в раздумье. Дэв настороженно молчал. Наконец она обернулась.
— Я тебе позволю купить этот пистолет, только ты обещай мне одно.
— Что, ма?
— Ты его принесешь прямо ко мне, слышишь? Это будет для отца.
— Хорошо, ма. Так я пойду, ма.
Она нагнулась, слегка отвернувшись в сторону, приподняла подол платья, запустила руку в чулок и вытащила тоненькую пачку кредиток.
— Вот, — сказала она. — Никакого тебе револьвера не надо, ей-богу. А отцу надо. Так ты неси его прямо ко мне, слышишь?