Он отступил и поклонился, вид у него был разочарованный.
Мадам Селеста кашлянула и пробормотала:
– Еще кое-что, ваша светлость.
Похоже, она обращается к Джеку, размышляла Арабелла. Джек вроде был того же мнения. Он со вниманием обратился к модистке:
– Да?
– Платье, чтобы появиться при дворе, ваша светлость. Было бы очень большой честью… – Она умолкла и одарила его заискивающей улыбкой.
– Ах да, разумеется, платье для того, чтобы появиться при дворе. – Джек нахмурился. – Но думаю, мы займемся этим позже. Пока заканчивайте, а мы обсудим остальное.
Обе женщины присели в реверансе и вышли, почти скрытые под грудами тканей.
– Платье для того, чтобы быть представленной ко двору? – спросила Арабелла. – А я думала, что тебя, как завзятого вига, туда не допускают.
– О, королева Шарлотта непременно пригласит тебя в свою гостиную, можешь не беспокоиться, – ответил Джек. – Она пожелает продемонстрировать свою доброжелательность и показать, что одобряет тебя… или наоборот, – добавил он, прежде чем повернуться к оставшейся в комнате леди, стоявшей в окружении шляпных картонок. – Шляпы! – распорядился он.
– Мне кажется пустым расточительством прятать столь элегантную прическу под шляпу, – заметила Арабелла, похлопывая по гнезду из локонов у себя на затылке с довольным видом.
– О, ваша светлость будет выглядеть великолепно, – заверила ее модистка, открывая первую картонку. – Это самое прекрасное творение.
Она смотрела умиленным взглядом на чудовищно отделанное колесо из шелка и кружев.
– Боже мой! – воскликнула Арабелла. – Да на ней целый фруктовый сад!
С брезгливой гримаской она потрогала восковые яблоки на шляпе.
– Мне не важно, что кто скажет и гвоздь ли это сезона или нет, но это уродство я ни за что не надену. Эта шляпа для Лавинии Эслоп.
Джек не мог удержаться от смеха. Смущенная модистка убрала шляпу в картонку.
– Может, ее светлость предпочтет вот эту?..
Она извлекла очень большую парадную шляпу с крашеными страусовыми перьями и цветами. Арабелла в ужасе воздела руки к потолку.
– Да, именно эту, – сказал Джек, не обращая внимания на этот жест Арабеллы. – Она не пойдет к твоей теперешней прическе, но, если будет свободно обрамлять твое лицо, ты станешь в ней еще очаровательнее.
– Не думаю, что мое присутствие здесь необходимо, – недовольно заметила Арабелла.
– Может быть, ваша светлость предпочитает шляпы с более высокой тульей? – поспешила высказать свое предположение модистка, испугавшись, что упустит выгодный заказ. – Вот это – самые новые и модные фасоны.
Он подняла высокую шелковую шляпу с загнутыми кверху полями, украшенную всего одной лентой, обвивавшей тулью.
– А, вот эта получше, – одобрила Арабелла и посмотрела на Джека, который только кивнул. – В таком случае все решено.
Арабелла поднялась на ноги:
– Две шляпы более чем достаточно для одного человека. Благодарю вас за то, что вы потратили на меня время.
Она вежливо улыбнулась модистке, давая ей понять, что их разговор окончен.
– Боюсь, двух шляп будет недостаточно, – сказал Джек, который одновременно забавлялся и сердился. – Надо еще какую-нибудь соломенную.
– Да, ваша светлость. И я так думаю.
Женщина с облегчением принялась открывать другие картонки и вынимать из них головные уборы из натуральной соломки, украшенные лентами, шляпки с плоской тульей всевозможных цветов, с широкими расписанными узорами полями.
Арабелла, отчаявшись, предоставила выбор мужу, который, как ей казалось, знал, что делает. Или по крайней мере был очень решителен. Она не могла себе представить, что возникнет необходимость надеть хотя бы половину из того, что он заказал. Но если он был прав, когда говорил, что вслед ей будут оборачиваться при ее появлении в мире моды, она могла предоставить это мастеру своего дела.
ГЛАВА 11
Прошло еще полчаса, после чего модистка последовала за Кристофом.
– Слава Богу, это кончилось, – сказала Арабелла.
Джек смотрел на нее и слегка хмурился:
– Тебя действительно все это так мало интересует, Арабелла?
Она пожала плечами:
– Да не особенно. А это имеет значение?
Он не ответил, только продолжал задумчиво созерцать ее, чуть постукивая по губам двумя пальцами. Потом тряхнул головой, будто стараясь отбросить какие-то мысли.
Она подошла к нему, обвила руками его шею.
– Может, мы теперь продолжим то, что начали раньше?
Она провела рукой по его седой пряди, мыском ниспадавшей на лоб. Эта прядь ее зачаровывала.
Он обнял ее за талию и поцеловал в губы, потом неохотно взял ее за руки, заставил их опустить так, что они оказались по обе стороны ее тела, и удержал в этом положении.
– Не сейчас, Арабелла, мне надо уйти.
Выражение его глаз изменилось. Они утратили теплоту и юмор. Теперь в их холодной серой глубине не было и признаков желания.
– Уйти? – В этом вопросе прозвучало удивление и недовольство, и она тотчас же осознала свою ошибку. – Но ведь тебя не было все утро.
Его взгляд стал непроницаемым, он выпустил ее руки и отстранился от нее.
– Мне надо повидаться с друзьями, – сказал он спокойным невыразительным тоном. – Кроме того, у меня есть дела. Меня слишком долго не было в городе.
– Да, конечно, – согласилась она, и теперь ее голос звучал так же ровно и спокойно, как его: – Ты придешь к обеду?
– Едва ли, – ответил он, направляясь к двери, соединявшей их спальни. – Вероятно, я буду у «Брукса» и засижусь за игрой допоздна.
– Возможно, это к лучшему, потому что я собиралась провести вечер в оранжерее со своими орхидеями, – сказала Арабелла, прилагая усилия к тому, чтобы ее голос звучал бодро и спокойно.
– Если ты еще не будешь спать, я приду к тебе, когда вернусь домой. – У двери он обернулся, улыбнулся и пожелал ей приятно провести вечер. Арабелла осталась стоять посреди комнаты. Он собрался к своей любовнице. Она знала это так же верно, как если бы он сам рассказал ей об этом. И не было ничего, что она могла бы сделать. Она даже не имела права возражать, потому что согласилась, чтобы его связь продолжалась, и обещала не вмешиваться.
Но это произошло слишком скоро. В Лондоне они пробыли едва ли полные сутки. Теперь она осознала, что в глубине души лелеяла надежду на то, что их взаимная страсть удовлетворит его.
Арабелла покачала головой. Ну и дура же она была! Наивная дура! Но больше эта глупость не повторится. И никогда впредь она ничем не покажет ему своей заинтересованности в его личных делах.
На углу Кэвендиш-сквер Джек окликнул наемный экипаж и, усевшись, приказал:
– На Маунт-стрит.
Он откинулся на спинку сиденья, теребя эфес своей рапиры. Лицо его было сумрачным. Было чертовски неприятно, что сегодня он должен был повидать Лили. Но простая учтивость, не говоря уже о его обязательствах, требовала, чтобы он не оставлял ее в тщетном ожидании. Он написал ей и сообщил о своем браке, но не счел нужным вдаваться в подробности. После его визита в клуб «Брукс» она не могла не узнать о том, что он вернулся в Лондон. Всем было об этом известно, и Лили, должно быть, ожидала его.
Экипаж остановился перед высоким домом с двумя подъездами. Черные железные перила ограждали с обеих сторон невысокое крыльцо с широкими ступенями, ведущими к входу. Джек расплатился с владельцем экипажа, и на мгновение его взгляд задержался на фасаде дома, потом он поднялся по ступенькам. Тяжелые занавеси на окнах гостиной слегка дрогнули, и в окне промелькнула неясная фигура. Лили была дома.
Он взял тяжелый медный дверной молоток. Лакей, открывший ему дверь, отдал поклон привычному гостю.
– Ее милость дома, ваша светлость.
Дворецкий приблизился приветствовать его, но Джек отмахнулся от него и прошел через холл к лестнице на второй этаж.
– Я сам о себе доложу.
Слуга отступил и стушевался. Его светлость Сент-Джулз был частым гостем в доме графа Уорта, что избавляло от формальностей.