Промокнув слёзы, Люба принялась оправдывать Михаила:
- Вот почему он молчал, чтобы не пришлось обманывать. Знаете, я ведь актриса, мы лгуны по самой профессии, а он... он очень искренний. Понимаете, я сама виновата, что сделала его неотразимым. Как? Это непросто, тут все решают мелочи. Вот гляньте на свои ноги, приподнимите штанины... Что это за цвет!
Долгов уставился вниз. Вот уж что-что, а подобная хрень его никогда не волновала! "Какая разница?" - подумал он, пока Люба с апломбом рассказывала, почему всегда покупает мужу только черные носки:
- ... это не только стильно. Это, как принцип Форда: машина может быть любого цвета, при условии, что она чёрная. Так и носки. А парфюм - только Олд Спайс. Женщины, естественно, обращают на Мишу внимание, хотя не понимают, отчего. Я сама виновата, что так случилось...
С трудом продравшись сквозь невнятицу ответов расстроенной женщины, Долгов уяснил интересный момент. Что в тот день частный детектив вернулся домой поздно и выглядел совершенно спокойным - ничего не меняло по сути. Но расклад по времени "друга семьи" - приоткрыл истину и дал надежду.
Манин, действительно, заскакивал, подарил роскошные розы. Но когда увидел духи, подаренные Мишей, огорчился, быстро собрался, сказал, что сейчас вернётся. Вернулся нескоро, с вкусным тортиком.
Пусть точное время отлучки Манина выяснить не удалось - Люба отказалась вспоминать. Отказалась, и всё. Но это лишь усилило подозрения. Да какие! Собственно, машину с поддельными номерами можно было отметать, как полную чушь. Брат-близнец тоже отпадал. Это лишь в кино возможно. А вот двойник...
*
Манин сдался не сразу. Майор прокрутил ему запись из кафе, спросил, не знает ли "либерал" того вислоусого мужчину в джинсовой паре. Потом прижал показаниями Любы об отлучке. Тут у Дмитрия забегали глаза, он растерялся и после "лобового" вопроса признался:
- Да, я. Миша попросил, я и сыграл. Он сказал, ему с бабой перепихнуться надо, чтобы Люба не узнала. Вот я и отмазал. Если бы я знал, что он на убийство пойдёт...
Для проверки Долгов потребовал описать самых колоритных посетителей кафе, официантов и вкратце обрисовать, что такого произошло, памятного. Манин вяло пожал плечами, сказал, насколько ему "по барабану" были все:
- Я сидел и гонял игрушки в мобиле. Нет, вид делал, что наблюдаю. Со мной никто не присаживался. А кофе заказывал рыжему, раза два или три, точно не помню. Сколько заплатил? Оставил бумажку, как принято...
Сумма сходилась с количеством заказанного кофе. И обслуживал "вислоусого" именно рыжий официант. Сомнений не было, алиби Ганеева удалось разбить!
*
Арестованный Ганеев обвинял друга дома во вранье, отрицал сговор насчёт кафе, изобретательно приводил доводы в свою защиту, но Долгов обрёл уверенность и легко разбивал все аргументы убийцы.
Что? Отвёртка не сохранила отпечатков пальцев и следов крови? Верно, но не могла же так просто попасть на место преступления и сама закопаться в песок? Продавец неуверенно, но опознал же! Как и свидетельница с пляжа, глядя на Ганеева со спины: "Вроде, похож". А главное, запись в кафе правильно расставила акценты. Наивный Манин создал другу алиби, и тот преспокойно убил Анну. Мозаика преступления собралась почти полностью. В неё прекрасно улеглись духи "Дали", купленные Михаилом. Подарил, чтобы успокоить любовницу, а чек по оплошности - нервничал же!- засунул в коробочку.
Ганеев с первого допроса твердил нелепую отговорку, мол, его оговорил и подставил Дима. Мол, Манин знал от друга, что Никитина осталась на пляже, тайком взял машину, попутно нашел кассовый чек на духи, злокознённо подложил к своим, купленным Любе. На острове Дмитрий убил начальницу, подбросил духи, отвертку и вернулся, пока Ганеев в кафе вёл слежку.
Убийца последовательно старался переложить вину на бывшего друга, мстя таким образом за "выдачу". Долгов терпеливо разбивал отговорки. Он провёл опознание, нарядив "вислоусым" бывших друзей и ещё одного артиста. Работники кафе затруднились выбрать: "Все похожи!" Он допросил заказчика той, якобы, слежки - солидный мужчина отказался подтвердить слова Ганеева: "Не заказывал ничего! Какие отчёты? Какие слежки? За кем? Бред какой-то!"
Законченное дело ушло в прокуратуру, затем - в суд. Получая благодарность, Иван Терентьевич уел начальника: "А пастор Браун прав оказался, шеф!" На заседание суда напросился следователь Кириллов, который халатно начинал дело Никитиной. Долгов заметил ему: "Учись мыслить в духе классиков детективного жанра. Запомни, преступники прокалываются на мелочах".
Ганеев и на суде твердил, что отвертку в глаза не видел, что в кафе ждал он, а не актер Манин - веры ему не было. Адвокат вслед за подзащитным валил вину на Манина, но безуспешно. Сам Дмитрий дал развернутые показания, честно признав своё невольное соучастие. Журналистам такое поведение понравилось. Волей случая парень прославился и приобрёл известность в области, как честный политик.