говорит, - Проверка это была. Не нужен мне никакой цветок. Живым возвращайся. - Нет уж, - дойду, заберу, принесу. Холод в волосах. Ноги еле передвигает. Дошел. Небесного цвета цветок васильковый брызжет искрами в темноте. А рядом плита лежит. - Постой, вернись, возвращайся, - пятно белое скорее вокруг летает, мечется. Взялся за плиту, приспособился. Чувствует трава-змеи ноги плотнее охватывает, сжимает, поднимается до колена. Напрягся, поднял плиту. Видит, платок там лежит. Расписной, красивый. И подрагивает светом нежным. Взял платок. Опускает плиту. Глаза перед ним. Желтые, злые, мертвые, огромные. Смотрят не в глаза. В душу смотрят. Стянуло ознобом голову хлопцу. Развернуться хотел, ноги связаны. Засунул платок в карман. Еще сильнее сжал серп и, не отрывая взгляда от глаз этих страшных, молотить по траве на ногах начал. Побежал. Бежит. А глаза перед ним все. Бежит скорее. А глаза как не удаляются. Страшно. Очень страшно. Чувствует парень дыхание мерзкое, тяжелое, хриплое. Ногами еще быстрее двигает. А хрип окружает его. Проваливается он в глаза. Серпом молотит вокруг. По траве, по ногам. Визг, свист, рвется, сечётся тьма. Все быстрее поднимается трава-змея. Уже не успевает парень ее крошить. Охватывает уже бедра, после живот, после грудь и руки. Сжимает. Сковывает. Сил нет уже серпом махать. Сил нет уже ногами бежать. Скованный лежит парень. И белое пятно перед ним. И девица в нем. - Сгинул. Я так и знала. Схлопулось пятно. Темнота наступила такая, что боль в глазах. Нашли утром парня этого на кладбище. Ноги все в кровяных порезах, рука намертво серп сжимает, волосы седые. С этого момент не выходит он с кладбища, там живет. И не дай бог, кто его встретит. И белых пятен бояться нужно. - Вовка, хватит уже. Страшно. - Страшно, Вовка. - Вот, пацаны, в общем, на кладбище ни ногой. Валерка и рад бы ни ногой. Да как быть то? Пристрелка там. И страшилки Вовкины это полбеды. Самому очень страшно. Очень. Но идти надо. Стоит. Оглядывается. Прислушивается. Тишина вокруг. Только комары пищат да шмели жужжат. - Да какая ж это нечисть? Обычные насекомые. Безобидные. Нечего мне их боятся. Валерка умнее всех. Всегда. За это его не то, чтобы не любят. Но сейчас это ему даже и пригодилось. Сделал шаг в сторону. Хрустнула ветка. Да так, что громом показалась. От деревьев и крестов отражается. - Постою еще. Постоял. Привык. Пошел потихоньку. Слушает внимательно. Шагает осторожно. Руками разводит паутины. От крестов шарахается. Пятно белое увидел. Висит впереди среди деревьев. Вспомнил Вовкину историю: «И белых пятен бояться нужно». - Бежать отсюда скорее. Побежал уже было. Но что-то остановило. Пригляделся. Да это ж белые полотнища пристрелки. Вон она, милая, висит на дереве. Совсем невысоко, достать можно. - Ха. Вот ты где! Совсем забыв обо всех только что мучавших его страхах, пошел Валерка вперед. Пройти-то там было шагов пятьдесят. Идет, на пристрелку смотрит, на кресты внимания уже не обращает. Вот она уже за деревом. Обходит дерево. - Ух. Сидит под деревом мужик с седыми волосами, рядом костыли стоят, платок на плечах. - Так значит правда это? Бежать отсюда надо. Но не слушаются Валеркины ноги. И пристрелку забрать надо. - Да черт с ней, с этой пристрелкой. Пацанов звать надо. Вместе не так страшно. Мужик, как услышал, медленно поворачивается к Валерке, смотрит на него пристально. - Что, хлопец, тут забыл ты? - Голос как молот по наковальне, - Рано тебе еще сюда. Или ты не знаешь, куда пришел? - Знаю, - Валерка не слышит сам себя. Огляделся. И как будто трава ожила, зашевелилась. - Тогда разворачивайся и беги так быстро, как можешь. Пока ничего не случилось. И звучит так сурово, хрипло, что забыл про все Валерка, рванул со всех ног. И вдогонку слышит: - Слушай, а это твоё тут висит? Забери-ка. Остановился Валерка, спрятался за оградку чью-то, смотрит сквозь прутья. Краски начали возвращаться, шмели опять жужжат, лучи солнечные в паутинных сетях застревают. Встал мужик, взял костыли, подковылял к пристрелке. Обычный. Ног нет, какие-то культяпки. Платок яркий женский. Уже не молод и потрепан. Седой - голова, как грязный снег. Один костыль поднял вверх, сдернул полотнище. - На, забери. Да не бойся ты. Не съем я тебя. Валерка посопел и медленно пошел в сторону мужика. Тот не двигался. Только костыль вытянул, а на нем пристрелка висит. Зашел Валерка за то дерево, видит, столик старый стоит, на нем консервная банка какая-то с потушенными бычками, корка сухого хлеба, блюдце с конфетами в разноцветных фантиках, стакан грязный, бутылка водочная и сумка рваная. - На. Забирай. Валерка протянул руку, снял с костыля пристрелку. - Слушай, малец, ты это. Я тебе помог. И ты мне помоги, сгоняй в магазин, принеси сигарет. Очень курить хочется. - Агга. Хорррошо, - заикается. Схватил пристрелку и бежать. - Это, любые. Махорку, там, или без фильтра. Все равно. Только принеси. Очень хочется, - раздается звонко в глуши кладбища голос мужика на костылях, с седой головой и женским платком на шее. Когда кладбище осталось позади, Валерка как будто вновь в лето попал. Самолет гудел где-то в тишине, выплевывая парашютистов. Вместе с ветром бежать на аэродром было легко и приятно. А Валерку с тех пор так и зовут - Гоголь. Совсем не потому, что у него заметный нос и челка. А потому, что такую байку может придумать только человек, который знает все про все и много фантазирует.