– Страхи, если их избегать, не могут перерасти в полноценные фобии, а фобии, если их нет, не могут тебя убить, – пояснила она, забирая у него хрупкие листы. Список представлял собой дорожную карту последних шести лет ее жизни: темнота появилась под номером два, в то самое время, когда у Юджина развилась боязнь ночи. Высота возникла под номером двадцать девять, после их первой поездки в Нью-Йорк, когда у нее случился приступ паники на вершине Эмпайр-стейт-билдинг. Так, страх за страхом, Эстер составляла перечень тех вещей, с помощью которых проклятие могло до нее добраться, – каждое слабое место, через которое оно могло проникнуть в ее кровь. Она не хотела жить так, как Юджин, или отец, или мать, или тетя, или дядя (когда тот еще был жив), или кузены, или дедушка.
Проклятие и так уже забрало трех представителей семейства Соларов:
1. Дядя Харольд, брат Питера, боялся микробов, а умер от обычной простуды. Как сказал Юджин, он сам накликал на себя беду: почти два десятилетия Харольд принимал ненужные антибиотики, герметически уплотнил весь дом, чтобы уличный воздух не мог попасть внутрь, и носил хирургические маски, куда бы ни пошел. Из-за отсутствия контакта с инфекцией его имунная система стала настолько хрупкой, что хватило даже слабого вируса, чтобы его убить.
2. Мартин Солар, двоюродный брат Эстер, боялся пчел. В четырнадцать лет он, отдыхая в летнем лагере, растревожил улей и свалился в овраг, пытаясь спастись от пчелиных укусов. Юджин утверждал, что его убил овраг, а не пчелы.
3. Пес Реджа, Исчезни, боялся котов – именно они гнались за ним, когда пес вылетел на дорогу перед грузовиком.
Да, все эти Солары умерли из-за своих страхов. Эстер не могла позволить, чтобы сильный, пробирающий до костей ужас завладел ее жизнью и в конечном счете привел к смерти. Поэтому, если при мысли о чем-то она испытывала страх, тут же заносила его в свой список и впоследствии всегда избегала. Ведь если не зацикливаться на тревоге, не потокать ей, она не сможет тебя достать.
– Я пытаюсь перехитрить проклятие, – добавила Эстер. – Спрятаться от Смерти.
– Ты же не веришь во всю эту вуду-чепуху?
– Верю ли я, что мой дедушка несколько раз встречался со Смертью и тем самым навечно проклял нашу семью? – Ей хотелось сказать «нет», но Джоне Смоллвуду, с круглыми, точно монетки, глазами и преступно полными губами, невозможно было солгать. – Да. Я верю. Юджин считает все это глупыми сказками, что у Соларов просто предрасположенность к психическим заболеваниям, но… Редж Солар – захватывающий рассказчик.
– Значит, твой дедушка утверждает, будто Смерть – это живой человек?
– Да. Они с ним вроде как были друзьями. Познакомились во Вьетнаме. И потом еще несколько раз встречались.
– Тогда попробуй его отыскать. Поговори с ним, попроси снять проклятие.
– Ты хочешь, чтобы я искала Смерть?
– Конечно. Если ты веришь, что Смерть – это просто какой-то парень, который разгуливает по свету и действительно знает твоего дедушку, значит, можно найти его и поговорить.
– В этом и правда есть смысл.
– А почему верхняя строка пустая? – чернила в цифре «один» растеклись от старого кофейного пятна, само число наполовину съели мотыльки (потому эти мохнатые гады и записаны под номером сорок девять), однако страха указано не было.
– Она для одного большого страха, – пояснила Эстер. – Через него проявляется проклятие. Сначала этот большой страх захватывает твою жизнь, а после забирает ее. Мой дедушка боится воды. Папа – выходить из дома. Юджин – темноты. Тетя – змей. Мама – неудачи. Если я оставлю эту строку пустой, а все остальное напишу под ней…
– Тогда ничто не сможет тебя настичь?
– Именно. Благодаря этому списку я жива. Всего, что здесь указано, я боюсь одинаково. Они служат своего рода пошлиной. Некой дамбой, чтобы не подпустить тот самый большой страх.