- Ну что ты говоришь, мам?
- А что такого я говорю?
- Как ты себе это представляешь? Мы разошлись, все. Насовсем. Какая может быть Турция?
- Обыкновенная. Вчера разошлись, завтра помиритесь. Обстановка поможет.
Даша опустила глаза и вернулась к тарелке. Та, к сожалению, была пустой. Потому отвлечься не удалось.
- Давай не будем! – выпалила она, поднявшись из-за стола и направляясь к мойке. – Мне всерьез кажется, что вам потраченных денег жалко!
- Да бляха-муха! Естественно, нам жалко денег! – заорал с порога отец, нарисовавшийся на кухне в самое подходящее время. – Денег, сил, времени! Дашка замуж выходит! Дашку по высшему разряду только! И никакой благодарности! Все ей не так!
- Миш, - примирительно заговорила мать, - одумается она. Свадьбу, конечно, уже не соберешь, но хоть пристроим.
Тарелка звонко ударилась о раковину. Белая, как мел, Даша обернулась к стоявшим за ее спиной родителям. Ее потряхивало, но она все еще пыталась держать себя в руках.
- Что значит «пристроите»? – медленно проговорила она.
- Ну под дуру-то не коси! – рявкнул отец. – Тебе двадцать лет. Из них девятнадцать ты просидела у нас с матерью на шее. С образованием самовольничала. В институт не поступила. Работу путевую не нашла. Мужика – и то проморгала! С таким характером так и будешь до старости хренью страдать!
- Миша! – Алла Васильевна снова попыталась утихомирить мужа.
- Что Миша? Миша на собственную свадьбу явился! У Миши все хорошо! А у этой!..
- Что у этой? – пискнула Даша.
- Да вся жизнь шиворот-навыворот! Ты же ни разу ни к кому не прислушалась! Делаешь, что хочешь. А теперь пожинаешь результат! Ты, Дашка, все, что сейчас имеешь, заслужила!
- Даш, ну, может, съездите в Турцию? – снова встряла мать. – Путевка же…
Ответом Даша поперхнулась. Он замер, так и не родившись на свет, на какой-то из станций между мозгом и языком. Она даже не замечала, что по щекам стекают горячие дорожки слез. И на этот раз действительно чувствовала себя неудачницей. Самой настоящей. За что бы она ни взялась, все шло прахом. И, может быть, Витина выходка – тоже ее вина. Может быть, это она… чего-то не додала, из-за чего он…
- Ладно, - отмахнувшись от собственных мыслей, выдохнула Даша. – Хотите сбагрить – сбагрите! К ужину не ждите!
Будто не видя перепуганных глаз матери и удивленных – отца, она вылетела из кухни в чем была, не задумываясь и не давая себе времени задуматься. Импульсивность никогда не была ей свойственна. Напротив, саму себя Даша считала упорной и последовательной. Но вот уже почти неделю ее действия носили хаотичный характер. И чаще всего были спровоцированы чем-то сторонним. Ей было страшно, она смотрела прямо перед собой и едва ли что-то видела.
Очнулась только посреди улицы, обнаружив себя в ярко-синем дождевике верхом на велосипеде, изо всех сил вращающей педали. И вдруг поняла, куда едет. Витя часто оказывался прав. Спорить с ним было бесполезно. Даже теперь – «сама прибежишь». Вот она и бежит. Мчится что есть духу – потому что, в конечном счете, она действительно никому не была нужна. Ну, разве только кроме Таськи, и то – сомнительно.
Ветеринарша-неудачница.
Недоучка.
Камень на шее.
Круглая дура.
Доведенная до того, что готова сделать все что угодно лишь бы от нее отстали.
В какой момент она не успела затормозить, выезжая из-за поворота, Даша не поняла. И когда перед глазами проносилась вся ее жизнь, по-идиотски удивлялась, откуда взялся на абсолютно пустой дороге этот гребанный танк почти белого цвета, который обязательно был бы именно белым, если бы не дождь.
Врезалась она лихо – по касательной, вырулив в последнюю секунду на обочину, куда благополучно и свалилась, оказавшись прямо в грязи и с феноменально пугающей мыслью о том, что могла повредить этот чертов танк, и без единой о том, что могла повредить себе.
- Машина цела? – это было первое, что она спросила, едва водитель оказался возле нее.
А дальнейшего впоследствии почти и не помнила. Все слилось во что-то полубезумное. Колено, истерика, дорога, дождь, слезы, какой-то нелепый спор неизвестно на какую тему. Дом Липковичей, известный на весь Козелец. Снова колено. Чай с пустырником. Герман. Отчетливые разговоры. Пульсирующая то ли в колене, то ли в душе боль. Все растущая, разрастающаяся, подчиняющая себе, терзающая каждое мгновение времени. Сон. Ужин в удивительной компании Льва Борисовича и его племянника.