Он искренне надеялся, что не выглядит сейчас совершеннейшим идиотом. Отлично понимая, на что намекает Даша, Герман готов был признать ее правоту. Но он также понимал, что если начнет вести себя как «молодожен», то все может закончиться несколько иначе, чем представляет себе его «жена». И, попытавшись прийти к компромиссу между совестью и желанием вызвать Юлькину ревность, Герман прижался губами к виску Даши и медленно гладил ее спину в такт мелодии. И с недоумением ощущал, как ее пальцы легко перебирают волосы на его затылке.
По счастью, мучения длились всего лишь до конца песни. А сразу по ее окончанию возле них нарисовался великий и ужасный:
- Герман, не жадничай. Одолжи партнершу!
- Даш? – он вопросительно посмотрел на девушку.
- За один танец вы же меня не сожрете? – засмеялась Даша, глядя на Ивана Александровича.
- Исключено. Пищу надо пережевывать медленно.
- Не посмеет, - подтвердил Герман. – Иначе я уеду в Цюрих.
С этими словами он отошел от Даши и вернулся на свое место за столом. Но долго оставаться в одиночестве ему было не суждено. Юлька нарисовалась рядом почти сразу. В каждой руке она держала по бокалу с вином. Один – начатый. Полный протянула ему.
- Оk! Она ничего, - сообщила бывшая. – Мне нравится. Свежесть майской розы. Великий и ужасный, кажется, вообще без ума.
- И мне нравится, - улыбнулся Герман и поставил протянутое Юлей вино на стол.
Юлька без спросу уселась возле него и снова посмотрела на Дашу, танцевавшую с великим и ужасным. По ее лицу расползлась улыбка, не предвещавшая ничего плохого, но это-то и настораживало.
- Я даже готова представить себе, что ты в том состоянии, в каком находился, вполне мог влюбиться в нее, если она нашла, как тебя поддержать. Она красивая и, кажется, веселая, все время улыбается.
- Ты хочешь об этом поговорить? – усмехнулся Герман и тоже посмотрел на танцующую Дашу.
- Представь себе! Мы не чужие люди, Гера. Глупо убеждать себя в обратном, даже если наша история закончилась.
- И потому мы должны разговаривать о моей жене?
- А мне хочется. Это пока еще актуально. Прости, я не уверена, что актуально будет через пару месяцев, когда ты с ней заскучаешь. При всех ее достоинствах, она не дотягивает до тебя. Простовата. Сейчас-то понятно. У тебя новизна ощущений.
- Ты всерьез думаешь, что мне бывает скучно? – удивился Герман.
- Всем бывает скучно.
- И тебе?
- Разумеется, Гера. Иначе сегодня мы были бы вместе.
- А-а-а, - весело протянул он. – Теперь нескучно?
- Пока нескучно. Но ты ведь тоже развлекаешься.
- При чем здесь я?
- Ты всегда ни при чем. Просто светоч правильности и благочестия! – хмыкнула Юлька и отпила от бокала. – Но я с удовольствием понаблюдаю, как ты, в конце концов, ее бросишь. Не то, чтобы я не желала тебе счастья в семейной жизни. Но хотелось бы, чтобы хоть раз ты побывал в моей шкуре.
С этими словами она вскочила со стула и резво направилась к появившемуся в дверях Эгембердиеву. Что-то сказала ему, и оба весело захохотали.
Но Герман этого уже не видел. Великий и ужасный возвращал ему жену в абсолютной целости и сохранности.
- Не кусался? – спросил Герман.
- Нет, - улыбнулась Даша. – Рассказывал про удаление пара-са-гиттальной менин-гиомы головного мозга. Если я ничего не путаю.
- Черт, опять не попадаю в Цюрих, - засмеялся Герман.
- Посочувствовать или обойдешься?
- Пожалуй, обойдусь.
- Спектакль подействовал? – уточнила Даша. – Я видела, что она подошла.
- Похоже, подействовал. Актеры же старались, - подмигнул ей Герман.
- Чем могла! – кивнула Даша.
- Спасибо. Домой?
- Домой!
Такси они брать не стали. Захотелось пройтись. После этого сумасшедшего дня мозги следовало проветрить, иначе даже усыпалось бы с трудом. Вечер отличался тишиной и легкой прохладой в отличие от предыдущих дней, когда было душно. Июнь в Киеве не успел раскочегариться до невыносимой жары. Над Днепром горели фонари, отражаясь бликами на воде. Даша временами засматривалась на другой берег. И в эти моменты в глазах ее тоже отражались огоньки.