Догадка сверкнула в голове Коллиара подобно молнии. Это было так неожиданно, что он отмахнулся от нее, не поверив своей безошибочной интуиции.
Кроме того, сейчас было некогда обдумывать столь невероятный вариант. Ему нужно руководить экипажем и выводить «Дерзкий» из гавани, меж тем как на них глазеют на всех прочих кораблях.
– Грот развернуть! – скомандовал Коллиар. – Переложить на правый галс! Развернуть бизань!
Все это он прокричал через медный рупор, чтобы его слова наверняка были услышаны наверху, несмотря на пение. Которое, черт побери, ударяло по мозгам, как тревожный звон рынды.
Обычно Дэвид ничего не имел против пения. И даже приветствовал наличие скрипача около шпиля, чье пиликанье помогало матросам, подбадривая их и задавая темп.
Вытягивание двух якорей представляло собой тяжкий труд, и потому любое содействие было кстати. Что же касается марсовых, отличающихся ловкостью и бесстрашием, то они частенько пели, разворачивая или сворачивая паруса.
Однако эта песня… Она всплывала в памяти Дэвида всякий раз при воспоминании о том лете, проведенном в доме Кентов в Фалмуте. Он пробыл у них всего полтора месяца, усиленно готовясь к экзаменам на получение лейтенантского звания, пока «Фортуна» находилась в ремонте, но воспоминания о том времени оставались яркими и сильными.
А живой образ их сестры, той девочки с золотисто-рыжими волосами и зацелованными солнцем щеками, отпечатался в его сознании, точно гравюра. Сара Элис, или, кратко, Салли. В то лето она, словно тень, следовала за ними повсюду – вместе с ними ходила под парусом, ловила рыбу, смеялась. Она делала то же самое, что делал Дэвид и ее братья. Она была хорошим компаньоном, можно даже сказать – отличным. Всегда задорная, смешливая. Салли стала первой девчонкой, общением с которой он не тяготился. Братья без возражений принимали ее в свою компанию, чего никогда не случалось с Ричардом, которого считали слишком маленьким, слишком вялым и скучным для участия в их играх и приключениях. Поэтому и Дэвид ее принял. И Салли тогда часто пела.
По вечерам, когда уходил день и сгущалась тьма, они играли на музыкальных инструментах, а Салли смеялась и пела так светло и радостно, что Дэвид просто не смог этого забыть. Так же, как и ее саму.
Нет, парень, поющий там наверху, не может быть Ричардом Кентом. Он не может быть тем робким и неуверенным мальчиком из писем Мэтью, который играм и развлечениям предпочитал уединение и чтение назидательных проповедей. Ричард Кент, прятавшийся от насмешек братьев, не стал бы карабкаться по вантам с таким энтузиазмом, не говоря уж о ловкости и сноровке. Ричард Кент, предпочитавший домашний уют, никогда бы не подставил лицо гуляющему в вышине ветру. Коллиар обошел шканцы кругом и шагнул вперед, позабыв о своих обязанностях, не замечая удивления капитана. Ведомый потребностью увидеть и убедиться.
Коллиар запрокинул голову и, заслонив глаза ладонью, вгляделся в юного Кента. В это лицо, излучающее восторг. В золотисто-рыжие волосы, выбившиеся из косички и развевавшиеся на ветру. В эту широченную улыбку. Без шляпы, мешавшей рассмотреть черты лица, этот Кент действительно выглядел мягким и миловидным мальчиком, как метко выразился капитан.
Потому что это никакой не мальчик. И сейчас, при свете дня, Дэвид отчетливо видел перед собой не Ричарда, а его сестру Салли. Черт бы ее побрал!
Теперь, когда его рассудок обрел согласие с внутренним чутьем, факт узнавания произвел эффект разорвавшегося пушечного ядра. Это открытие словно обожгло Коллиара. Как же так? Он должен был узнать ее с первого взгляда!
Хотя какая-то часть его сознания это и сделала. Та часть, которая бодрствовала ночами и где возникали образы высокой, рыжеволосой, смеющейся девчонки. С естественной грацией ловкого тела. И, вероятно, бесподобным вкусом губ.
Салли Кент… Разрази ее гром!
– Мистер Коллиар, – окликнул его штурман, призывая вернуться к исполнению обязанностей.
– Бом-брамсель развернуть! – выдавил Дэвид.
И команда была немедленно продублирована наверху. Эта девица как будто наперед знала, что он скажет. Черт бы побрал ее смеющиеся серые глаза!
Коллиару хотелось за шиворот стащить ее с салинга и буквально вытряхнуть признание. Хотелось швырнуть ее за борт! А также обследовать каждую частицу ее тела и убедиться, что она не приснилась ему как следствие бесплодного томления. Дэвиду хотелось убедиться, что это действительно она, а не Ричард Кент. Что он не вообразил себе столь невообразимое, удовлетворяя изводящее, грешное влечение.
Да поможет ему Господь! То, что он хочет, не имеет никакого значения. Он офицер Королевского военно-морского флота, и его мысли и действия также служат его кораблю. Где-то там по левому борту Наполеон собрал свою чертову армаду менее чем в десяти милях от британского побережья. И потому им нужен каждый годный к службе человек. Даже если он и не мужчина.