— Нет. Когда ты спросила меня, помню ли я что-нибудь…
Моё сердце почти останавливается, как и я. Я поворачиваюсь к нему лицом и смотрю, надеясь, что моё выражение не покажет, как я чувствую себя на самом деле. Смотрю ему в глаза. Они избегают меня несколько секунд, а затем ненадолго вглядываются в мои глаза.
— Я хочу вспомнить, — тихо говорит он. Чувствую, что он может сказать больше, но я бы этого не хотела, потому что для меня этих слов достаточно, чтобы дожить до конца дня.
— Я хочу, чтобы ты вспомнил, — говорю я с излишним энтузиазмом и улыбкой такой широкой, что мне нужно укусить щёки, чтобы сдержать её. Вижу, как он нервно смотрит вниз.
«Ладно, успокойся немного».
— Я имею в виду, что хочу, чтобы ты вспомнил, потому что это хорошо. Правильно? — говорю, пытаясь увести тему от нас или меня.
— После того как Кэл ушёл, — говорит Крис, запуская руки глубоко в карманы, — что заставило тебя не... Ты не... ты... — он отступает, и я глубоко вздыхаю.
— Почему не подала на развод? — произношу, пытаясь помочь ему, и он кивает. Я стараюсь подумать о том, что лучше сказать. То, что причинит ему меньше всего неудобств, но не знаю, что именно. Я всегда пыталась скрыть свои чувства от Кэла, ещё до того, как всё пошло не так. Когда мы впервые встретились, я не хотела, чтобы он знал, насколько он понравился мне. Не хотела, чтобы Кэл знал, что я начинаю влюбляться в него, потому что думала, что это отпугнёт его. Сейчас это смешно, потому что он всё узнал ещё до того, как я сама себе в этом призналась. С Крисом я пойду по другому пути. Полная честность. Ну, когда он попросит об этом.
— Потому что я любила его, и у меня всё ещё была надежда, — мои глаза не покидают его груди. Я боюсь смотреть ему в глаза. Не хочу видеть, что в них, но мне жаль, что на нём нет большого пальто хаки, которое он носил. Хочу посмотреть, поднимается ли его грудь, чтобы узнать, бьётся ли его сердце так же быстро, как моё сейчас.
Он смещает свой вес. Я смотрю на него и вижу, что его глаза опущены в землю, холод проходит сквозь воздух, ползёт по моему позвоночнику, пока я жду ответа.
Нечего сказать.
Крис выдыхает и проводит рукой по волосам.
— А теперь? — тихо спрашивает он, и я закрываю глаза, тщательно думая о том, как ему ответить. Поднимаю свой взгляд, чтобы встретить его, и как только вижу его глаза, хоть они и не серые, к которым привыкла, я начинаю любить их так же сильно. Я смотрю на небо и чувствую, как кусаю губу. Тьфу. Правда. Я хочу сказать правду, но она может действительно усложнить всё между нами и затуманить причину моего присутствия здесь.
Кэйлен.
— Тебе не обязательно отвечать, — тихо говорит мужчина. В его голосе присутствует тепло, но, когда я набираюсь достаточно храбрости, чтобы посмотреть на него, он одаривает меня сочувственной улыбкой, что хуже, чем если бы он хмурился.
«Он жалеет меня. Отлично. Просто здорово».
Мы направляемся в дом, и Крис немедленно направляется к кухне. У него аппетит подростка. Я не помню, чтобы Кэл когда-либо ел столько, сколько Крис за последние несколько часов. Он съел не только два бутерброда, три сникерса и мороженое, но также купил контейнер с попкорном и съел половину, прежде чем решил сохранить немного на потом. Я задаюсь вопросом, не превратился ли шестикубиковый Кэл в бочонок под этой большой курткой хаки.
Как и было обещано, мистер Скотт построил кукольный дом, и Кэйлен просто загипнотизирована им. Я возвращаюсь к коричневому креслу, в котором сидела раньше, оно почти проглатывает меня, но это одна из самых удобных вещей, в которых я когда-либо сидела. Мистер Скотт включил игру в футбол между колледжами, и его внимание распределяется между ним и Кэйлен, бьющей его куклой, которую они купили ей. Я думаю, что эмоциональное истощение в конечном итоге приводит к фактическому истощению, так как мои веки кажутся тяжёлыми, как кирпичи.
— Лорен, — я оглядываюсь назад и вижу, как миссис Скотт улыбается мне. — Ты не хочешь прилечь перед ужином?
— О, я в порядке, — говорю, зевая, и она понимающе улыбается.
— Мам, что-то горит, — говорит Крис, снова появляясь. Глаза миссис Скотт расширяются.
— Крис, покажи Лорен, где твоя комната, чтобы она могла вздремнуть перед ужином, — говорит она, убегая на кухню.
— Я в порядке, правда, — говорю я, борясь с другим зевком. Он с недоверием наклоняет голову в сторону. — Ладно, может быть, совсем не долго, — я встаю с удобного коричневого кресла и потягиваюсь. Смотрю на Кэйлен и мистера Скотта.
— Она со мной, — проворчал он, только ненадолго взглянув на меня. Его лёд растаял рядом с Кэйлен, но не со мной. Это совершенно нормально, так как я всё ещё не слишком волнуюсь о нём. Следую за Крисом по коридору и поднимаюсь по лестнице, солнечный свет льётся на весь дом. Как только мы поднимаемся наверх, он показывает на комнату слева по коридору.
— Там ванная, если тебе понадобится. Это комната моих родителей, — указывает на другую дверь возле ванной, и мы делаем резкий поворот вправо. Он открывает дверь и ждёт, когда я войду. Я обнимаю себя и вспоминаю первую ночь, когда вошла в квартиру Кэла. Тогда я была в крохотной одежде, едва прикрывавшей мой зад. Теперь я в огромном свитере и джинсах, глядя на которые вы едва могли бы сказать, что у меня есть задница.
Комната Криса довольно большая, неожиданно немного меньше, чем моя и Кэла... моя комната дома. Я стараюсь не поддаваться искушению обыскать её, ища подсказки о том, кем является этот человек рядом со мной.
Мои попытки провалились.
Его кровать королевских размеров накрыта тёмно-синим одеялом. В углу на столе лежит ноутбук. И плакаты. Множество их покрывает стены, в основном, с изображением групп и нескольких спортивных команд.
— Я не очень много декорировал со времён школы, — говорит Крис. Он стоит, скрестив руки на груди, очертания его мускулов проглядываются через синюю футболку, куртка хаки исчезла. Я быстро опускаю взгляд на живот, но не могу сказать, верна ли моя прежняя теория о его кубиках. Я подхожу к полке с по меньшей мере тридцатью трофеями. Баскетбол, хоккей, футбол, все за разные годы. Рядом с ними находятся две фотографии. На одной из них – он и его родители, одетые в символику«Львы Джерси», а на другой – только Крис. Он выглядит очень молодым. Его волосы намного короче, а тело меньше. Не могу не улыбнуться. Я никогда не видела его фотографий до этого момента. Он стоит рядом с девушкой примерно своего возраста со светлыми клубничными волосами. Они держат что-то похожее на научный проект.
— Это моя лучшая подруга Лиза. Она должна сегодня вечером прийти на ужин, — говорит Крис, и я могу точно сказать, что он стоит прямо позади меня, потому что каждое нервное окончание в моём теле, начиная от моей шеи и до самого низа, пробуждается.
— С-сколько тебе здесь? — спрашиваю его немного скрипучим голосом.
— Семнадцать, — отвечает он.
Я смотрю направо и за угол стены, где стоят другие фотографии.
— Можно? — спрашиваю.
Надеюсь, Крис не считает это навязчивостью, но кого я обманываю? Я могу сделать это сейчас, когда он здесь, и справиться с небольшой неловкостью или порыться в его вещах после того, как он уйдёт, и потенциально создать ещё большую неловкость в случае, если он поймает меня.
— Да, — тихо говорит мужчина.
Я иду к другой памятной стене Кристофера. Там есть фотография, где ему около шести и он в экипировке младшей лиги. Крис очарователен, шоколадно-коричневые локоны проглядываются под шляпой. Ещё фотография с ним возле озера, где он выглядит примерно на двенадцать или тринадцать. Держу пари, что это та же девушка, что была на фотографии с научной ярмарки, но на этот раз рядом с ними стоит блондин с пронзительными голубыми глазами.
— Сколько тебе здесь лет? — спрашиваю его. Он опирается на стул за столом и смотрит на меня, на мгновение я чувствую себя невыносимо взволнованной.
— Тринадцать. Это снова Лиза и мой лучший друг Эйдан. Он служит в Ираке. После его переезда сюда из Чикаго во втором классе он стал одним из моих самых близких друзей. Его отец служил в армии, и они часто переезжали. Но его бабушка всегда оставалась здесь, и каждый год он возвращался погостить. Сейчас ей должно быть около восьмидесяти. И он определённо не такой тощий, — Крис хихикает, и я улыбаюсь.