Ефим заметил краем глаза стоявшую рядом девушку, вскинувшую обрез, и с криком из последних сил оттолкнул от себя живого мертвеца, когда Настасья, только того и дожидаясь, нажала на спусковой крючок. Пуля отколола большой бескровный кусок от черепа шатуна, который не смог устоять на ногах и завалился на бок на асфальте дороги. Тряхнув головой, он тут же попытался встать, однако Молич с неистовым воплем уже оседлал упыря, обрушив на его шею лезвие тесака. На этот раз он попал очень точно, перерубив шатуну шейные позвонки. С торжествующим криком он поднял голову поверженного зомби за волосы и швырнул её к ногам Настасьи.
В посёлке вновь воцарилась прежняя умиротворяющая тишина, лишь где-то высоко в ветвях деревьев снова зачирикали умолкнувшие было лесные певчие птицы. Настасья прицелилась в забинтованный глаз Ефима и яростно выпалила:
– Ну что, ублюдок, следующий выстрел будет твой!
Ефим виновато улыбнулся.
Девушка опустила ствол и озабоченно спросила:
– Что с глазом?
Молич, глядя в сторону, ответил ослабевшим сиплым голосом:
– Я не знал, что со мной. Вроде бы на время потерял память. Когда очнулся, свет причинял невыносимую боль, мне была нужна темнота…
Он указал на одноэтажный дом.
– Я нашёл там нож, приставил его к глазу и… почти сделал это, почти удалил этот зародыш вечного безумия!.. Но через пятнадцать минут боль начала стихать. И теперь мне кажется, что я победил его совсем. Конец безумию! Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, мы нашли здесь пристанище и можно начать строить новую жизнь.
Настасья улыбнулась ему в ответ, прижалась к его широкой сильной груди, обхватив атлета обеими руками, и не отпускала ещё долго, будто боялась его снова потерять.
Параграф 13. Советы новичкам.
Многие неискушённые граждане нового мира задаются вопросом, с какого вида оружия можно начать своё триумфальное шествие по улицам, наводнённым зомби? Можно с уверенностью сказать, что в самом начале Армагеддона у каждого оно было своё, а если проще, – то, которое в первую очередь подвернулось ему под руку, и если уж оно ему помогло, то наверняка так и осталось в его арсенале на самом первом почётном месте. Возможно, у механика орудием защиты от зомби будет большой гаечный ключ, уличный музыкант под это дело настроит свою гитару, опытный кондитер может отбиваться от шатунов тортами, а строитель – кирпичами. Таксист при виде орды инфицированных включит счётчик и пойдёт на таран, сидя за рулём своей машины, а лесоруб, конечно, просто заведёт свою бензопилу и будет прав как никто другой.
В то время как Рыжий, погружённый в гнетущие размышления, бесцельно слонялся по двору харчевни, закинув на плечо топор, генерал Ломов с подчинённым подверг хутор самому тщательному осмотру и даже начал вести строгий бухгалтерский учёт по хозяйству. Эрнст улёгся спать в одной из комнат жилого дома на втором этаже на широкой мягкой кровати под большим портретом в позолоченной раме самого толстяка – бывшего хозяина, даже не сообразив, что это, судя по всему, его спальня. Впрочем, в тот момент ему было совершенно всё равно, на чьей кровати он проспится.
В кладовой генерал Ломов обнаружил копчёного кабанчика (того самого, про которого в своё время прожужжал все уши своим гостям толстяк) и застрял там на полчаса, предаваясь обжорству.
Постовой на смотровой вышке (и по совместительству второй пилот вертолёта) самоотречённо пялил глаза в пустошь, на которой совершенно не к чему было придраться. Ни одного намёка на зомби. Его радовало то обстоятельство, что он оказался одним из тех везунчиков, кто смог выбраться из Кербера, в одночасье охваченного вспышкой зомби-вируса, целым и невредимым вместе со своим напарником-пилотом, ещё одним ушлым спецназовцем и генералом Ломовым. Также его не мог не порадовать и тот факт, что здесь, на этом хуторе они не встретили достойного сопротивления и нашли вполне уютное место для остановки, равно как и то, что пустошь вокруг, прямо сказать, не изобиловала шатунами, по крайней мере, до настоящего момента. Однако, когда на горизонте появился огромный бронированный автобус с метельником, несущийся прямо на хутор, поднимая столбы пыли, блаженная самодовольная улыбка пропала с его лица, и постовой понял, что день намечается как минимум нескучным.
Измотанный за ночь Кинский, несколько раз сбившийся с пути, но всё-таки к утру выруливший на знакомую дорогу, разогнался до предельной скорости и, эффектно притормозив перед самыми воротами, тем самым хорошенько встряхнув всех своих, не менее измотанных его сумасшедшей ездой, пассажиров, возвестил о своём прибытии, несколько раз нажав на клаксон. Постовой сделал несколько предупредительных выстрелов поверх крыши зомби-кара, однако Кинского это не смутило, и он продолжил остервенело давить на клаксон, уверенный, что знакомые ему новые обитатели хутора его просто разыграли.