Внезапно Эрнст сжал кулаки и сделал быстрый шаг в сторону Кинского.
– Эй, без шуток! – крикнул тот, отступая.
– Ты боишься? – ухмыльнулся Эрнст. – У тебя же пистолет. Давай, шмальни и в меня!
– В коленку, без проблем. Ты и не представляешь своих мучений после такого ранения, так что поосторожнее с просьбами на будущее.
Эрнст стоял, с ненавистью глядя на Антона.
– Я предлагаю компромисс, – сказал Кинский, держа дуло пистолета на уровне ноги ночного гостя. – Мне тут, в общем, понравилось, поэтому будет лучше, если уйдешь ты.
Эрнст покачал головой.
– Нет, Антон, это – моя коммуна. Я стану её новым лидером, уйти придётся тебе. И только потому, что ты мне немного симпатичен. Да-да, серьёзно! Ты напоминаешь мне себя самого, ну просто моё собственное отражение в зеркале. Ты такой же окончательно двинутый псих, как и я. Я вспоминаю тот день в библиотеке… Мало кто знал о первой вспышке зомби-вируса. Возможно, этот день был началом. Я был одним из последних посетителей. Один тип бранился с библиотекарем, я так и не понял из-за чего. Меня взбесило это хамство. Ты пришел сюда почитать и слышишь… хамство! Твою мать, грязное хамло, ты кто вообще такой?! Я подхожу к столу библиотекаря и спрашиваю Гофмана, этот автор мне нравится больше всех. Быдло поворачивается ко мне, дыша перегаром, и начинает тупо ржать. Надо сказать, это переполнило чашу моего терпения. Дело в том, что мой топор всегда со мной. И что я делаю? Всаживаю топор ему в хамоватую башку, и тот падает на пол, по пути каким-то макаром треснув по моей чем-то тяжёлым вроде бутылки. Я теряю сознание на несколько минут. А когда поднимаюсь, еле понимая, где нахожусь, библиотекаря уже и след простыл, а передо мной, покачиваясь, стоит это самое хамло, брызжа во все стороны кровищей и пытаясь выдернуть мой топор из своей головы. Я как полупьяный подхожу к окну и вижу бегущих матерящихся людей, за которыми несутся какие-то человекоподобные отродья. Начинался Армагеддон, и я столкнулся с ним воочию. К счастью, до меня быстро дошло, что нужно делать. Я выдернул топор из головы шатуна и немедля снёс её с плеч. Как оказалось, это единственный способ прикончить зомби, других вариантов попросту нет.
– Интересная история, – сказал Кинский. – А теперь брось нож и уходи.
– Не для того я привёз вас всех сюда, чтобы уйти, – мрачно ответил Эрнст. – У каждого из вас есть отличное оружие самообороны, я об этом позаботился. Два месяца назад я покинул этот посёлок, вычищенный до блеска. Я собирался привести сюда хороших людей, как минимум с дюжину. Отличное начало для захватывающей игры, скажем, на выживание. Но ты бы этого не оценил, верно? Ты ведь такое же хамло, как тот кретин в библиотеке. Такие, как ты меня бесят, до безумия бесят… И ты меня просто выводишь из себя!..
Лицо Эрнста исказила гримаса ярости, когда он внезапно, смахнув огарок свечи со стола, с каким-то звериным рёвом набросился на Кинского. Быстро уклонившись от прямого выпада, тот успел выстрелить наугад, когда раздался остервенелый вопль незваного гостя. В тот же момент Антон почувствовал удар немного выше предплечья. Клинок Эрнста настиг его, просвистев совсем близко от шеи и уйдя глубоко под кожу плеча, причинив невыносимую боль. Эрнст попытался всадить нож глубже, поворачивая лезвие вокруг своей оси, но Кинский перехватил его руку, выдернув нож и ударив им противника. Хватка Эрнста ослабла, он со стоном упал на пол, и в тишине раздался его сдавленный возглас:
– Ты… победил!
Над посёлком медленно вставало солнце, заливая багрянцем серое небо. Первые лучи дневного светила проникли в гостиную, разогнав ночные сумерки и озарив фигуру связанного по рукам и ногам Эрнста, лежавшего на спине на полу, и Кинского, клюющего носом на диване с пистолетом в руке. Когда солнце поднялось ещё выше, окончательно разогнав полутьму и загнав предрассветный туман подальше в лесные дебри, в двери раздался громкий настойчивый стук. Кинский нехотя поднялся, подошёл к двери, открыл и ничуть не удивился тому, что видит. Шестеро обитателей их нового лагеря целились в него из шести стволов. Не вооружена была только Лика, она смотрела на Кинского испуганно и недоверчиво, прячась за спину Рыжего. Позади всех стоял Вязов с перевязанной рукой и свежими ссадинами на лице.