Внезапно Кинский понял, что ему нужно делать, когда в поле его зрения попал стоявший поодаль зомби-кар с распахнутой дверью. Со всех ног он бросился к нему, запрыгнул в кабину и, обнаружив ключ зажигания в замке, с выражением идиотского восторга на лице завёл мотор. Он развернул машину во дворе, умело рассчитав габариты, и, надавив как следует на педаль газа, врезался в толпу визжащих зомби. Ему показалось, что под колёса попались и несколько не проявивших должной реакции на его появление защитников крепости, но если бы его спросили в тот момент, что он творит, он бы резонно ответил, что во время рубки леса не видно щепок. Главное, что он рубил этот плотоядный лес, причём рубил его безжалостно, зверски и убойно. За минуту под колёсами его внушительной машины нашла свой конец основная масса злобных шатунов; остальных прикончили солдаты, оставшиеся на поле боя. В апогее этой кровавой расправы Кинский триумфально появился в раскрытой двери зомби-кара с пронзительно визжащей бензопилой. Он неуловимо промчался по двору, методично обезглавливая подмятых и расплюснутых под колёсами вопящих и отчаянно передёргивающих конечностями зомби, дабы не дать им шанса восстать вновь.
Покончив с этим, он заглушил бензопилу и, обливаясь потом, подошёл к стоявшему как истукан, капитану.
– Сколько рук ты заберёшь? – спросил Крылов, одобрительно похлопав Антона по плечу.
– Чего?! – с удивлением отозвался тот. – Каких ещё рук?
– Рук живых мертвецов. Конечно, я бы с удовольствием отдал бы тебе все тридцать, весь этот бордель, ведь ты нам так здорово помог, прям второй Кувалда, ни дать ни взять. Но боюсь, комендант нас не поймёт. Поэтому рассчитываю на твою мудрость и щедрость, мужик.
Антон всё никак не мог взять в толк, к чему клонит капитан, однако тут явно отдавало палёным запахом наживы, круговой поруки и банального лоббирования, и Кинский, бросив бензопилу на землю, спросил:
– А сколько ты мне дашь?
– Вот это хороший вопрос, – просиял Крылов, протягивая ему одну единственную пятерню шофёра-«изгоя». – Её ты точно заслужил. За руку в оружейной дают пять магазинов для карабина, а он у тебя уже есть. Ну и, конечно, стандартный продпаёк, ведь с этого момента ты зачислен в нашу роту. Вижу, ты парень не промах, потому начнёшь сразу с командования отделением, боевым расчётом, шаришь? Проявишь смекалку, поднимешься выше, тут всё зависит от тебя.
Параграф 8. Новые инструменты.
Никогда не забывайте о том, что однажды вам придётся покинуть своё надёжное убежище и выйти на недружелюбные улицы, наводнённые зомби разных мастей, чтобы пополнить запасы провизии, воды и вооружения. Если вы внимательно читали предыдущие параграфы, на вас будут защитные латы в виде толстых журналов, а из оружия: остро заточенный топор, бензопила, дробовик или всё это вместе. Осталось найти транспортное средство, чтобы быстро и безопасно добраться из точки А в точку В. Легковой автомобиль имеет много преимуществ, но в некоторых случаях гораздо безопаснее расчистить себе дорогу от сонмищ шатунов, сидя за рулём тягача, фуры или БМП.
Ефим Молич был зол как никогда. Неимоверно уставший, с ноющими ногами и руками, он едва успел прийти в себя после изуверского эпического сражения, в котором он одержал неоспоримую и, наверно, самую впечатляющую в своей жизни победу и теперь, лёжа на жёсткой койке в тесной холодной комнате, размышлял о то, что его ждёт в скором будущем. Победа в недавнем побоище нисколько не скрасила и не умалила самого факта его пребывания в той клетке, в которую его насильно затащили. Ему крайне не понравилось и само поле боя – подобие амфитеатра, на который сверху взирали сотни очумелых зевак, ничтожеств, которые только и могли, что орать, топать ногами и размахивать руками, упиваясь побоищем. Ринг Хильштейнов был уютнее, на нём он чувствовал себя, почти как в собственной спальне. Здесь же, в этой коммуне, которую он успел возненавидеть, его напрягало всё от начала и до конца. Вдобавок, у него разболелся глаз и боль становилось всё тяжелее переносить с каждой минутой, почему он и спросил у своего окружения, или, вернее, у охраны о враче.
Единственную награду, которую он получил – это хрустальный графин, в котором была просто холодная вода. Он чувствовал себя отнюдь не победителем и не героем, а самым что ни на есть настоящим заключённым. Его каморку без окон, которая находилась ниже поверхности земли под самим амфитеатром, тут же заперли на ключ снаружи, будто камеру в тюрьме и, скорее всего, оставили за дверью охрану.