Кунг был заранее открыт, и Молич, не раздумывая, юркнул внутрь. Настасья тут же захлопнула за ним дверцу кунга, оставив его одного в кромешной тьме. Ефим устроился на полу, прислонившись спиной к стене. Его рука наткнулась на что-то холодное прямоугольной формы – это оказался наконечник кувалды. Беглец улыбнулся – Настасья не забыла о его излюбленном оружии, которое у него отобрали после последнего триумфального боя.
Грузовик тронулся с места, когда девушка запрыгнула в кабину справа от водителя. Ефим провёл несколько томительных минут, прислушиваясь к рокоту двигателя и звукам голосов снаружи, положив руку на деревянную рукоять кувалды. Его нервы особенно защекотало, когда машина притормозила и стояла на месте ещё минут пять, в течение которых он слышал голоса Настасьи и каких-то мужчин, насмешливо переговаривающихся между собой. Очевидно, обошлось без эксцессов и Моличу не пришлось вступить, возможно, в последний и самый бестолковый рукопашный бой в своей жизни, когда грузовик снова продолжил катиться, подпрыгивая на ухабах и постепенно ускоряя ход.
Спустя полчаса он остановился, и Настасья открыла дверь кузова. Краешек вечернего солнца заглянул в полумрак, ненадолго ослепив здоровый глаз Молича, поскольку его второй уже попросту отказывался видеть сам по себе.
Девица радостно улыбнулась:
– По-моему, мы оторвались. Мы на развилке. И совсем одни. Мой друг остался в крепости. Он скажет отцу, что я угнала грузовик, приставив к его виску пистолет. Авось, тот ему поверит, хотя… зная его, скажу, что он будет очень зол. Но этим же вечером он примет обычную дозу своего кокаина и уснёт мирным сном до утра, а к тому времени мы уедем отсюда очень далеко.
– Куда же мы поедем? – спросил Ефим, жмуря больной глаз, чтобы Настасья не видела, что из фиолетового не только роговица, но теперь уже даже белок становится кроваво-красным, словно перезрелый помидор.
– В ближайший гипермаркет. Это в соседнем городе, – совершенно серьёзным тоном ответила Настасья. – Поселимся в мебельном отделе, забаррикадируемся шкафами и трюмо и облюбуем самый большой сексодром, какой только сможем найти. Как тебе, хорошая идея?
– А от зомби будем отбиваться табуретами?
– Мне не нравится твой пессимизм, Кувалда! – нахмурилась девушка. – Оружия хватит, я об этом позаботилась. Кстати, мне надоело тебя вечно спасать, теперь твоя очередь. Не забудь, что отныне я – дама твоего сердца, так что…
Она не договорила, потому что Молич молниеносным движением, слегка не вязавшимся с его телосложением, схватил её за щуплую руку и рывком затащил в кузов. Настасья взвизгнула, попытавшись вырваться, но Ефим и сам не собирался её долго удерживать в своей медвежьей хватке. Он ограничился тем, что сбил её с ног и, прихватив с собой любимую кувалду, вылез из кузова, закрыв за собой дверь на засов. До него донёсся приглушённый остервенелый вопль взбешённой девицы, осознавшей, что она попалась в ловушку, которую сама же и приготовила.
– Гипермаркет – не совсем то, о чём я мечтал, – проговорил в ответ Молич. – И скажу больше, я не романтик, я боец.
– Всё, это конец нашим отношениям! – прокричала в слезах девушка. – Навсегда! И учти, мой отец сотрёт тебя в порошок, скормит живьём зомбарям.
– Скажи, что ты больше хочешь? Чтобы я сбросил тебя в пропасть с моста на полном ходу или замучил голодной смертью?
Настасья умолкла, прекратились даже истеричные всхлипы, и Ефим рассмеялся. По крайней мере, ещё минут десять будет умиротворяющая тишина, подумал он. И за это время ему нужно спокойно прийти к какому-то решению: что делать и куда идти? А ещё: идти одному или в обществе молодой психопатки, такой же рисковой и безалаберной, как и он сам.
Молич посмотрел на темнеющее полотно шоссе. Где-то на горизонте в багряных лучах лениво закатывающегося за склоны холмов солнца, возникли несколько размытых фигур. Судя по всему, это были шатуны, как обычно, почуявшие простых смертных на весьма почтительном расстоянии, следовательно, голодные и быстрые, – всё те же инфицированные агрессивные отродья в запачканных кровью и нечистотами рваных лохмотьях, какими их привыкли видеть, и нисколько не собиравшиеся меняться к лучшему.
Это заставило Ефима на время выбросить из головы все насущные проблемы и приступить к прямым обязанностям выжившего: делать всё, чтобы с успехом выживать и дальше. Он запрыгнул в кабину на водительское место и дал газ, направив грузовик в сторону шатунов. Ведь не разворачиваться же ему обратно в сторону крепости, в самом деле? Заметив приближающуюся на полном ходу громоздкую машину, шатуны начинали остервенело гримасничать, скалить зубы и размахивать руками, однако не предпринимали ни малейших попыток уклониться от удара, и, как следствие, их тела разбросало в радиусе десяти метров, в то время как грузовик продолжил свой путь по сумрачному шоссе, включив прикрытые решёткой фары.