– А зачем ты спрашиваешь?
– Это секрет, – улыбнулась девочка.
Затем она обняла каждого по очереди и ушла к себе в спальню.
Эрнст чокнулся стаканом пива с Рыжим и сказал:
– Боевая девчонка эта Лика. Лет через десять нас всех за пояс заткнёт.
– Ну да, – пессимистично отозвался клоун, – если к тому времени мы все ещё будем живы. Ты проводил Кинского?
– До моста. Скажи, а что он вообще за тип?
К его удивлению, Григорий смог дать крайне поверхностный ответ:
– Сам толком не знаю. Не хочу пока вешать на него никаких ярлыков, но более безбашенных лиходеев, чем он, я ещё не встречал. А что? Небось снова выкинул что-то в своём репертуаре?
– Нет, мне просто стало интересно. По-моему, девочка от него без ума.
– Ну что ж, бывает, – со вздохом ответил Рыжий, допивая свое пиво и направляясь к смотровой вышке, где ему предстояло провести всю ночь.
Тёплый воздух наполнился ароматом степной полыни, сухого сена, и воцарившуюся было тишину нарушил стрёкот множества цикад. На небе, точно блёстки на лиловом карнавальном одеянии, зажигались первые звёзды, и бледный диск луны выкатился из-за лохматого сиреневого облака, слабо осветив небольшой кусочек сумрачного неба, словно вырвав из него небольшой серебристый лоскут.
Поднявшись на вышку, Рыжий включил прожектор, проводя его лучом из стороны в сторону, но не заметил ничего подозрительного. Пулемёт, стоявший тут же на станке, мог остановить мародёров, но вряд ли это была надёжная защита от вездесущих зомби, которые зачастую удивляли своей сверхъестественной ловкостью, изворотливостью и коварством. Помня об этом, клоун взял с собой один из трёх остро заточенных топоров, висевших раньше в зале харчевни. Спустя час Рыжего начало клонить в сон и на какие-то несколько секунд он как будто отключился, но, встрепенувшись, собрался с силами, призвав всю силу воли, и строго запретил себе даже думать о сне.
Он долго крутил во все стороны прожектором, заманивая на свет множество ночных мотыльков и летучих мышей, когда заметил какое-то движение во дворе хутора. Он увидел, как мимо вышки крадучись, с фонариком прошёл Лембоев, двигаясь в сторону курятника. Приложив палец к носу, Сильван дал Рыжему понять, чтобы тот не шумел, и вскоре исчез в двери невысокой деревянной постройки. Не прошло и минуты, как вдруг раздался его пронзительный крик.
Клоун с топором скатился с лестницы вниз и бросился в курятник. Он увидел Лембоева, который стоял у дальнего угла птичьего загона с большим тесаком в руке, склонившись над отчаянно извивающимся телом шатуна. Тот уже наполовину пролез через старую развороченную лисью нору и пытался увернуться от ударов огромного кухонного тесака из арсенала бывшего хозяина харчевни. Промахнувшись несколько раз, Сильван наконец-то нанёс упырю мощнейших точный удар, снеся ему голову с плеч. Содрогнувшись, тело шатуна замерло, вцепившись крючковатыми пальцами в землю, а голова с вытаращенными жёлтыми глазами и высунутым синим языком откатилась к ногам Рыжего.
– Отлично! – воскликнул клоун, отфутболивая ногой голову подальше.
Лембоев не ответил, выронив тесак и схватившись за запястье левой руки. На его лице отразился испуг, который поневоле передался и Григорию.
– Я долго не мог уснуть… потом услышал шорох в курятнике, – проговорил Сильван. – Знал ведь, что тут нора, надо было сразу её засыпать, так нет, думал об этой чёртовой курице, которая носилась по всему двору, будь она неладна!
– Ничего, всё в порядке, сейчас мы её замуруем…
– Не в порядке… – сдавленным голосом оборвал его Лембоев. – Зомбак укусил меня за руку, я не успел увернуться!..
– Дружище, только без паники! Ну-ка покажи мне рану, её надо обработать.
Рыжий шагнул к Сильвану, как вдруг тот отшатнулся, отдёрнув раненую руку и прижавшись к стене.
– Нет, остановись! – крикнул он. – Мы оба знаем, что это бесполезно.
На глазах его блеснули слёзы.
– А я рассчитывал, что нашёл себе новый дом… Какое опасное заблуждение, занять дом, прикончив его прежних хозяев, даже если они достойны только порицания. Так поступают только мародёры, и счастья это не приносит никогда! Мне следовало подумать об этом раньше, а теперь уже поздно.
– Брось, не терзай себя попусту!
Григорий сделал ещё один шаг навстречу скрюченному от страха и бессилия инженеру и выкрикнул почти в ярости:
– И дай мне осмотреть твою руку наконец!
Не ответив, Лембоев опустился на колени, глядя куда-то в сторону на опутанную паутиной стену. Фонарик он также выпустил из рук, и его тонкий луч пронизал тьму душного курятника.
В двери появился запыхавшийся Эрнст с ружьём и большим электро-фонарём в руках и обеспокоенно спросил: